династия во главе государства заставляет задуматься о том, кто из этих народов был главнее.
Напомним, что из этих трех наций сами свое государство отвоевали лишь сербы – словенцы и хорваты стали тяжкой ношей на сербских плечах после ПМВ.
Второй принцип определяет необходимость широкой автономии для сербских провинций – Черногории, Македонии и Боснии-Герцеговины. Тут важно понимать, что национальная идентичность македонцев тогда была под вопросом, хотя в 20—30-х гг. в Македонии существовало сильное четницкое движение – македонские четники партизанили и занимались террором против королевских властей, имея целью автономию Македонии (стоит отметить, что в руководство ВМРО, организации, руководящей повстанческим движением, входили представители КПЮ)21. Собственно, Македония с конца 19 века была камнем преткновения в отношениях между Сербией и Болгарией, благодаря чему формирование македонской нации проходило в крайне интересных условиях.
Что касается черногорцев, то даже сам Милошевич был черногорцем, не сомневаясь в своей сербской идентичности. Черногорцы – субэтнос сербского народа.
С Боснией, однако, все сложнее. Она попала в сербские геополитические планы еще в середине 19 века, когда суверенитет Сербии еще не был международно признанным, но в составе Сербии эти земли никогда в посттурецкий период не были, в Первой Югославии они находились в составе трех бановин.
Население Боснии уже тогда было смешанным, поэтому рассмотрение Боснии как сербской провинции со стороны англичан – это признание лидерских качеств сербского народа.
Основание для такого построения отношений в будущей Югославии британцы видели в следующем: сербы исторически жили в разных условиях, вследствие чего сильно различаются между собой по уровню развития экономики и характера местного населения. К слову сказать, уже тогда Воеводина (север Сербии, сегодня автономный край) относилась к провинциям с «особенными сербами».
Итак.
Мы можем увидеть, что важным модератором послевоенной судьбы Югославии были британские спецслужбы. Тито был поддержан союзниками не только и не столько из-за силы НОАЮ, сколько из-за того, что был сторонником единого югославского, ненационального, несербского государства. При этом британцы не уступали Югославию советам – коммунист Тито, чувствуя необходимость привлечь Советскую армию к освобождению Югославии, прибыл в Москву договариваться о формате военной помощи: войска входили по разрешению Национального комитета освобождения Югославии, и должны были покинуть страну после выполнения стоящих перед ней задач22.
Мы можем сделать здесь следующий вывод: югославская идея, будучи порождением австро-венгерской, изначально антисербской политики, стала очень выгодным для великих держав концептом. Она была навязана сербам Антантой, противником Австро-Венгрии. Стремление ослабить сербов привело к тому,