в виде серебряных ложек хозяина квартиры, за которые Боре пришлось отдать кольцо, доставшееся ему от Фимы. Консервы, кстати, оказались испорченными.
Боря мог бы рассказать, как его дочь, которую они в Союзе за руку переводили через дорогу, в Италии стала попрошайничать, хотя делала это не прямо. Так же, как и дети других эмигрантов, она купила щётку, выбрала оживлённый перекрёсток в центре города и, когда машины останавливались перед светофором, мыла окна. Борис пытался её отговорить, но Ленка категорически отказалась. Тогда он стал дежурить на тротуаре, наблюдая за ней, а через несколько дней сам купил щётку и пристроился рядом. Это была его вторая работа, потому что свои дворницкие обязанности он бросать не хотел, и, когда он уходил на рынок, его наблюдательный пост на тротуаре занимала Рая.
Он мог бы рассказать, как у него разболелся зуб, и он поехал к врачу, а его направили к студенту, который, вместо того чтобы заменить пломбу, вырвал зуб, заразив его какой-то дрянью, и он несколько дней лежал в горячке, боясь умереть не потому, что ему было охота жить. К этому моменту они получили отказ, их лишили пособия, и он был в таком состоянии, что жить ему не очень-то и хотелось, но он боялся оставить жену и дочь. Ведь это из-за него они оказались в такой ситуации, и он чувствовал ответственность за их судьбу.
Он мог бы рассказать, как его жена ходила мыть полы на богатую виллу, и хозяин, старый сморчок, предложил ей вместо уборки заняться сексом, как Рая ударила его половой тряпкой по физиономии, а вернувшись домой, поделилась с ним происшедшим. Не дослушав, он рванулся к двери, готовый раздавить этого лысого уродца, но Рая бросилась ему на шею. Ему повезло, что она стояла между ним и дверью и успела его перехватить. Находись она в тот момент в любом другом месте, он успел бы выскочить из дома, и неизвестно, чем бы всё кончилось и где бы он сейчас был. Но она крепко держала его, а когда порыв прошёл, стала говорить, что зря он так бесится, ведь если разобраться, итальянец своим предложением признал её несомненные достоинства, просто она не дала ему возможности убедиться, насколько он прав, а Боря, если хочет, может сделать это прямо сейчас.
Потом Боря понял, почему слова итальянца подействовали на него гораздо тяжелее, чем её измена с Васей. Вася нравился его жене, а этот ублюдок позволил себе такое обращение только потому, что у него были деньги.
У него были, а у Бори не было.
И ещё много чего Боря мог бы рассказать своему двоюродному брату, если бы только тот захотел его слушать.
Но он не хотел.
Конечно, и Фиме, и Зое на следующее утро надо было на работу, а их сыну в школу, но ведь они не виделись столько лет, и, если бы Боря жил в Москве, а Фима приехал к нему из Штатов, Боря не только устроил бы обед гостю, но и пригласил бы своих друзей, а на следующий день, может, и на работу бы не пошёл.
«Да, видно, отношение жителей Советского Союза к американцам отличается от отношения жителей Америки к людям без гражданства», – думал Борис.
Он не знал, что, проводив их на второй