неприятная мысль обожгла, будто удар вымоченного в соли кнута. Мстительно поджатые губы монарха не предвещали ничего хорошего.
« Знаю, – раздраженно размышлял Повелитель, – все вокруг называют меня одинаково! Даже когда подобострастно склоняются перед моей властью, запретной магией и знатностью нашего древнего рода! Дерзкие, двуличные лжецы! Любить и уважать меня вы не желаете, так значит, я силой заставлю вас бояться своего повелителя. Чего бы мне это не стоило, сколько бы еще крови не пришлось для этого пролить!» Король снова прищурил красные глаза, кажущиеся неописуемо отталкивающими на фоне его мертвенно-бледного лица. Пурпур бархатного колета разительно контрастировал с белой атласной обивкой трона и мраморными подлокотниками. Только белое и красное, всегда красное и белое – других цветов Аберон не признавал. И на то имелась веская причина.
Шеарран, король Поющего острова, происходящий из знаменитого рода эль-Реанон, женился поздно, даже по традиционным эльфийским меркам. Казалось бы, ничего не предвещало приближения беды. Предсказания янтр, жриц-пророчиц, посвятивших себя служению великой богине Аоле, сулили молодоженам лишь долгое безоблачное счастье, нерушимую любовь и одаренное талантами потомство. Но появление желанного, первого сына, как по велению недоброго рока, в одночасье и в дребезги разбило хрупкую чащу семейного согласия. Мальчик родился уродом. Нет, он не стал хромым, кривобоким или слабоумным. Тонкие черты Аберона хранили печать воистину королевского величия. Белоснежная кожа, роскошные серебристые локоны, умный высокий лоб, гордый подбородок. Первенец воистину и по законному праву носил титул наследного принца древнейшего из эльфийских родов. Но тонкогубый рот упыря, кроваво-красные глаза, лишенные ресниц и бровей – говорили сами за себя, вызывая чувство омерзения и гадливости у каждого, кто сталкивался с Абероном. Принц был альбиносом.
Трудно сказать точно, какая неправильная трансформация постигла сущность венценосного эльфа по выходу из Обители затерянных душ, отметив позорным клеймом извращенности не только его искореженную внешность, но, что сказалось хуже всего – и моральный облик. С юности Аберон проявлял пороки, обычно не свойственные нормальным детям – коварство, трусость, изворотливость и жестокость. Издевательства над беззащитными животными и птицами, доносы, мелкие, а со временем все более изощренные провинности, и прочие нелицеприятные выходки, далекие от простого безобидного баловства – вот что стало любимым времяпровождением юного наследника престола. Он горячо ненавидел свою прекрасную сестру – принцессу Альзиру, презирал младшего брата – смирного, вежливого Лионеля, сторонился заботливой матери и чурался отца-Повелителя. «В семье не без Аберона!» – со вздохом сожаления признавали не только опечаленные родители, но и все прочие обитатели королевского дворца. «Выродок!» – более прямолинейно говорили простолюдины. К тому же, принц оказался напрочь лишен музыкального дара, от рождения обязательно присущего другим жителям