жив, я его спас, – разком и дюже обрадовано пояснил Стынь, понимая, что нашел прореху в Круче и теперь непременно старался ею воспользоваться. – Он жив и ждет Есиньку, так как я обещал ему ее вернуть. Ему и тем дарицам, каковых я сумел укрыть в Африкии. Послушай Круч, коли ты мне отдашь девочку, я отнесу ее к Липоксай Ягы, и подарю ей свою ласку и нежность. И тогда она оживет, я в том убежден. А ты, сможешь приходить к ней всегда когда того захочешь.
– Коли ты ее унесешь, не иначе, укроешь, – разумно отозвался Атеф и чуть зримо усмехнулся, но так по-доброму… благостно, словно уже решил все для удела Есиньки. – Укроешь и мне никогда не пробиться сквозь тот щит, даже если его установишь ты, я уже не сказываю про Отца.
– И не надобно будет биться, – голос Стыня обрел присущую ему властность и силу, в целом, как и вся фигура Бога, став, похоже, многажды крупнее Круча. – Я оставлю тебе проход, укажу, где он есть. И об этом кроме меня, тебя и Отца никто не будет знать. Ибо Отец… Перший… не будет против, чтобы ты приходил к девочке.
– Асил меня прощупает и все о том вызнает, нет в том никакого смысла, – и вовсе почитай прошептал Круч и резко смолк.
Замолчал днесь и Стынь, не смея нарушить думы младшего брата, впрочем уже ощущая, что тот в любом случае пойдет на уступки… надо того дождаться. А Круч с нежностью оглядев покрытое испариной лицо девушки, перевел взгляд и обозрел окружающий их лес. Купно в том гае росли махонистые дубы, каштаны, клены, окутанные мощными ветвями и плотными рядьями зеленых листов. Низкие, одначе, с не менее толстыми стволами дерева на ветвях, которых росли гладкие, кожистые листы с низу буроватые и малость опущенные к долу, прижимисто охватили собой все свободное пространство леса. Деревья, знаемые и не знаемые Есинькой, наполняли своей скученностью весь этот, кажется, даже и природой чуждый край. Верно, в божественном шаге по земле протекал узкий ручей, узбой которого устилали гладкие голыши, а здоровущие валуны охраняющие подступы к нему были опаханы со всех сторон яркими зелеными мхами. Где-то и вовсе близко, в кроне деревьев звонко наигрывали песенные мотивы птицы… долетали до слуха Бога окрики диких зверей живущих в этих лесах и долине. Тихо раздавался гортанно-холодные разговоры манан, так и не понявших почему Алгома не пожелала выполнить повеление Великого Духа и обрести радость иметь семью и такого заботливого, достойного мужа как Омонэква.
– Хорошо, – молвил Круч и глаза его заблестели темно-карими переливами точь-в-точь, как у их общего Отца, Господа Першего. – Я разрешаю тебе, брат, ее забрать. И согласно предписаний соперничества в присутствии Сирин-создания передаю удел Есиславы в твои руки.
Яркий шар почти пурпурного света, нежданно возникнув из ничего, на доли мига наполнил сиянием обоих Богов и плоть девушки, утверждая принятое младшим Атефом решение, и также резко погас. Круч вздел вверх руку, устремляя перста в небосвод, и порывчато