ногой и вошел в комнату. Здесь было совсем тесно, прямо у входа стоял стол, заставленный какими-то коробками, пустыми бутылками, заваленный газетами. Лео сунул на стол поднос – и бутылки со звоном раскатились, попадав на пол. Поднял зажигалку повыше, освещая топчан под окном без занавесок, скомканное тряпье, маленькую темную цилиндрическую печку, и – в узком промежутке между столом и топчаном, на полу – вытянутые ноги в стоптанных бесформенных башмаках.
Почему-то Лео сразу, даже не попытавшись посмотреть ауру, понял, что хозяин башмаков мертв. Что он не лежит тут, мертвецки пьяный, а именно мертв. Может, из-за неестественной тишины в комнате. Очень холодно. К кислому душку нестиранного тряпья и машинного масла добавлялся едва уловимый запах – неприятный, острый, раздражающий. Так пахнет уже свернувшаяся, подсохшая кровь.
Лео обошел стол, нагнулся, рассматривая мертвеца. Голова и плечи его скрывались под доской, опрокинутым ящиком с какими-то железками и заскорузлой ветошью, осколками стекла и перевернутой керосиновой лампой. Лео сразу отступил – не хватало еще поджечь тут все к самым нижним демонам.
Похоже, Дедуля ударился о полку, и та сорвалась, прихлопнув его сверху и засыпав барахлом.
Надо вызвать полицейских. Но сперва вернуться в школу и «обрадовать» коллег.
Глава 2
Когда полицейские уехали, закончив все формальности и забрав тело, было уже около одиннадцати часов вечера. Несчастный случай, как и предполагал Лео. Полицейский сержант сразу определил, что Дедуля был сильно пьян, потерял равновесие и ударился о полку.
Однако Лео как нашедшего труп не отпускали до самого конца и потребовали подписать протокол. Все это было очень неприятно и некстати, но Лео подавил острое желание потихонечку затеряться в толпе взволнованных коллег и сбежать. Поэтому он как законопослушный гражданин делал все, что от него требовали: все рассказал, показал и подписал.
Ехать домой было поздно, трамваи уже не ходили. Можно пройти дальше, к бульвару – там часто стояли извозчики, ожидая поздних пассажиров, – но Лео, обладая весьма скудными средствами, решил остаться в школе. Падре охотно вошел в его положение, и они поменялись в графике дежурств с Отто Нойманном, трудовиком, и его женой Кларой, обучающей девочек кройке и шитью.
Слабенький луч артефактного фонарика едва освещал широкий темный коридор на третьем этаже. Сквозь незанавешенные высокие окна пробивался свет уличных фонарей, узкими длинными квадратами ложился на истертый кафель пола.
Лео, борясь с сонным ознобом, снова повел фонариком – тишина, пустота. Гулкие шаги отдавались эхом под потолком, щеки горели, словно наждаком натертые – он выпил перед началом дежурства лишний стакан чаю с крупинками сахарина, но жидкая заварка не бодрила, а заменитель сахара не придавал сил, только оставлял привкус металла во рту.
И дневных проблем хватало, теперь еще и это! Ну как искать этого ребенка, маленького гражданина будущего Магистерия?