тебя он звал?
– Не—а, – икнул безымянный.
– Тебе, Васька, повезло, – и Гришка понизил голос, приблизив лицо к уху собеседника, – что вчера в участке ночевал, не то вся полиция на ногах, убийцу ищет.
– Убийцу? – Поперхнулся Васька и, хотя его не было видно в темноте, но даже Миша почувствовал, как тот побледнел.
– Вот так—то, ты глазищи свои залил, кабы самому в участок внову тебе не попасть.
– Да что я? Я ж ничего…
– Оно так, а ты потом этим расскажи, что с Голдышем не был, а он, гад, ухлопал птичника с Мытнинской.
Васька присвистнул.
– За Петькой крови никогда не было?
– Не было, а ныне вот целая река. Говорят всего чуть ли не на куски порезали.
Да ты что? Вот он мне червонец и отвалил, видно большой куш там взял. То—то я только Петьку встретил, а других нету сегодня.
– Так он не один там был?
– Не, с ним еще двое. Помнишь, утром на Сенной мы Кузьку Добрянского встретили, в пальто новом, сапогах.
– Это какой Кузька?
– Тот, что любит трубку сосать. Я ж и удивился, что всегда потёртый ходил, а тут пальто справное, сапоги кожаные, – и Васька покачал головой, то ли от зависти, то ли от досады, что на работу с Голдышем не пошёл.
– Повяжут их, вот тогда радёшинек будешь, что с ними не пошёл.
– Да кто их повяжет? Участковые, что ли? Так они дальше своего носа ничего не видят.
– Говорили, Путилин приезжал.
– Ну, от него подальше надо быть, он, как конь, землю роет.
– Ты сегодня куда? – Спросил Гришка.
– К Машке поеду, раз деньги появились. Давненько у неё не был.
– Ладно, Васька, а я к себе.
И собеседники разошлись в разные стороны.
Миша подозвал агента, чтобы тот помог доставить в сыскное Ваську, который не успел сообразить, как оказался в коляске, зажатый между двумя незнакомцами.
– Э, полегче, – попытался вырваться, но вновь был усажен на скамью, а один из незнакомцев, тот что помоложе прошипел сквозь зубы:
– Ещё раз дёрнешься, по шее получишь. Понял?
– Понял я, понял, – Васька так и просидел тихонько между незнакомцев, только все гадал, куда его везут, пока не проехали по Троицкому мосту, только здесь он понял, что везут в сыскное отделение. Васька успокоился, за ним больших дел не числилось, а к Голдышеву злодеянию он отношения не имел.
Миша сошёл с коляски первым.
– Прошу, – и на губах промелькнула улыбка.
Васька засопел, оглядевшись по сторонам, видимо хотел рвануть от сыскных агентов, но посмотрев на Жукова и прохаживающегося рядом полицейского, решил не испытывать судьбу и покорился ее течению.
– Иван Дмитрич у себя, – Миша поинтересовался у дежурного чиновника.
– Да.
Миша тихонько подтолкнул в спину Ваську.
– Что стоишь? Поднимайся по лестнице.
У двери кабинета начальника сыска Жуков