посередине, как вкопанная, обнимая себя руками.
Большая спальня с высоким потолком, арочными окнами и тяжёлыми портьерами с восточным узором. Но самое страшное здесь – это огромная кровать в центре, с большой мягкой спинкой и множеством подушек.
– Это спальня. Наша спальня, – делает акцент, начиная расстёгивать рубашку.
Сглатываю.
У моего мужа смуглая кожа и поросль волос на груди. Эмин скидывает рубашку, а под ней большая татуировка. Черный дракон от плеча до локтя. С красными языками пламени, выходящими на грудь. А вот и мое чудовище.
– Я хотела бы спать в другой комнате, – наивно произношу я, чем веселю мужа.
– У нас брачная ночь, малыш. Наша первая ночь, – цинично произносит он. – Раздевайся. Хотя нет, стой, я хочу сам снять это белоснежное платье. А может, и не буду его снимать… Меня заводит его чистота, – с усмешкой сообщает мне.
– Нет, – отступаю назад. Не похоже, что он шутит. По факту я его жена, и он может меня взять. Это даже не будет считаться насилием. Голова кружится, в глазах темнеет. Все, что я хочу в этот момент, – это умереть. – Пожалуйста… – молю его я. Моя паника зашкаливает, сердце колотится, сбиваясь с ритма, начинает тошнить, внутренности скручивает от страха.
– Да, Алина. Я должен убедиться, что моя жена девственна и чиста, как уверял твой отец, – его голос становится ниже, грубее, огонь во взгляде горит похотью, а у меня темнеет в глазах…
Глава 11
Алина
Он срывает с меня фату, зарываясь в волосы. Сжимает их, удерживая на месте, а другой рукой дёргает меня на себя, вжимая в сильное тело.
– Расслабься, – хрипло шепчет на ухо и ведет носом по моему виску, глубоко вдыхая. Он издевается? Как я могу расслабиться перед насилием? – Чем податливей ты будешь, тем безболезненней все пройдет, – тембр его голоса становится вибрирующим, рычащим, словно он проходит через все мое тело, вызывая холодную дрожь. Резко спирает дыхание, я открываю рот и не могу вдохнуть. Меня оглушает паникой и страхом настолько, что я даже не сопротивляюсь, просто замираю и пытаюсь дышать. Эмин что-то еще говорит, но я не слышу – оглушает, голова кружится сильнее от нехватки воздуха, ноги подкашиваются, в глазах темно, и я падаю в эту темноту, захлебываясь…
– Алина! – из тёмного плена меня вырывает грубый, требовательный голос. – Алина!
Распахиваю глаза от обжигающего удара по щеке. Глотаю воздух, радуясь, что могу дышать. Все мутно, комната плывет, но я дышу глубже, стараясь вынырнуть из бездны. Эмин отходит, и надо мной нависает женщина лет пятидесяти. Худощавая, смуглая, с белым платком на голове. Дергаюсь, когда чувствую, что мою руку что-то сжимает.
– Тихо, это тонометр, – сообщает мне женщина на очень плохом русском и прижимает мою руку к кровати.
Расслабляюсь, чувствуя себя беспомощной. Слабость придавливает к постели, нет даже сил говорить. Пока мне измеряют давление, осматриваюсь: Эмин стоит с другой стороны кровати, не сводя с меня внимательных строгих глаз. Ну прости, мое