Но засасывает подобно болоту. И желающие постоянно его продлевать, превращаются в ловцов собственного хвоста. Их всегда узнаешь по остановившемуся взгляду, как у крокодила перед броском на свою жертву. Но на всякого крокодила найдётся охотник, желающий сработать из его шкуры какую-нибудь забойную вещицу типа сумки или жилета. Это уже охотничье счастье. И, убеждён, подлинное счастье испытал человек, оказавшийся на необитаемом острове. Робинзон Крузо на самом деле был самым счастливым человеком на свете, несмотря на неистребимое желание вновь оказаться в обществе, среди себе подобных.
– Вот я и хотела спросить: а как же – отсутствие людей?
– А в этом и состоит счастье. Человек в полном смысле живёт для себя, в меру своих потребностей, и, самое главное, ему не с чем сравнивать. Не перед кем выпендриваться. Никто ему не мешает. Никто его не похвалит, никто не осудит. Перед ним нет кривого людского зеркала. И вся его жизнь зависит только от него. Это ли не счастье!
– Ты стал мизантропом?
– Не надо ярлыков. Кто не дурак, понимает – с людьми в наше время каши не сваришь. Они обязательно или отберут её у тебя, или всыплют в неё яду.
– А тщеславие?
– Оно и так-то только претензия на значимость. А там вообще ничто. Исчезает, как дурной сон. Там нет для него пищи.
– А общение? Всё-таки человек – общественное животное. Да и самореализация что-то значит. Каждый хочет оставить свой след…
– И от этого все его беды.
– Ну, ты и суров. Целую лекцию прочёл! Просветил. Я и не знала, что ты так можешь… И по твоей версии я, скорей, похожа на крокодила. Осталось выяснить, кто снимет с меня шкуру. И на какую забойную вещицу её хватит? Пожалуй, я не только на сумочку или жилет, а и на чемодан потяну, а? – она весело рассмеялась.
Бросов понял, что перегнул палку. Он и сам был в смущении от своего сбивчивого и многословного монолога. Да ещё произнесённого с таким напором, как будто он от кого-то оборонялся. А она молодец, с юмором вышла из ситуации. И по нему прошлась и себя не пожалела.
– А любовь, Вадим?
– Любовь?.. – перед этим вопросом он чувствовал себя беззащитным и потому, выстраивая внутреннюю оборону, продолжал перегибать палку. – Это такая редкость в присутствии людей… что их отсутствие не может нанести сколько-нибудь существенного урона самочувствию.
– Значит, по-твоему, счастье неопределяемо, потому что мимолётно и неуловимо.
– Почему, определяемо, но не как постоянная категория. Особенно в любви. И оно есть пища для импровизаций. Кузьма знал в этом толк. А подсказал ему Александр Сергеич: «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей».
– Это взгляд человека разочарованного.
– Скорее, умудрённого. И это честный взгляд.
– А вот любопытно… – она замолчала.
– Что?
– Если бы я сейчас пришла к тебе… ты бы испытал это, как счастье?
Вот оно! Удар ниже пояса. Ахиллесову