до земли! Ты хто? – спросила она дробным шёпотом, видимо, не желая, чтобы тот, кто находился за её спиной, за другой дверью, не узнал о её неожиданном ночном контакте с незнакомцем.
– Кролик я, – ответил вяло Кузьма, изрядно измотанный долгой дорогой.
– Кролик? Тю! Откудова?
– Из крольчатника.
– Ой! Во блажной! Правда, чо ли? – прикрыв рот ладошкой, прыснула девушка, понравился ей ответ – с чудинкой парниша, не соскучишься.
– «Чо ли» правда. Мне бы… попить.
– Ой! – девушка снова прыснула.
– А чего такая весёлая?
– Как же! Всё по сказанному вышло, вот и радуюся! – ответила девушка, затем зачерпнула ковшом из ведра, стоящего у крыльца, подала всаднику.
Кузьма не уловил смысла в последней фразе, но допытываться не было ни сил, ни желания. Где-то совсем рядом тяжко вздохнула корова, загомонили утки. Что-то стукнуло в доме, затем брякнуло.
– Слезай до земли, кролик! – торопила девушка. – Слезай, пока папаня не учуял. Он у меня строгущий. Не стерпит ночного гостя, побить можа.
Она привычным движением убрала с лица волосы направо-налево и, приложив палец к губам – только тихо! Кузьма сполз с лошади. От долгой ходьбы мышцы на ногах ослабли и едва держали. И если бы он вовремя не ухватился за стремя, оказался бы на земле. А девушка взяла Буцефала под уздцы, привязала к изгороди.
– Вот папаня обрадуется! Нашёлся его мерин!
Лошадь оказалась мерином. Девушка подошла к Кузьме, взяла за руку и, выпрямившись, с какой-то внутренней торжественностью – так идут к алтарю – повела его к сенному сараю. И он поковылял следом. В сарае девушка сняла с гвоздя висевшие у самой двери две стёганых телогрейки, бросила на сено.
– Ночевай тута, кролик. Папаня сранья уйдёт. Ему в район завтра. А я скотину выгоню, тода разбудю.
Со стороны дома послышался шум, дверь с грохотом распахнулась, и кто-то, видно, споткнувшись о порог, вывалился из неё. В ночное небо фейерверком взлетели яростные матюги.
– Ой! Папаня! Ну, всё, побегла!
– Лиска! Ты где?! – ревел мужик на всю деревню, поднявшись на ноги.
Девушка загребла в руки охапку сена – для мерина, выскочила из сарая, на ходу бросив коню ночные харчи.
– Да здеся, здеся я! Ты чо, па!
– Куды запропастилася, гулёна?
– Куды, куды! За кудыкину гору! Твой мерин явился! Вот и вышла!
– Не тваво ума дело! Ступай в избу!
– Ступаю, ступаю! – девушка звонко и счастливо рассмеялась. – Тожа мне, сторожильшык!
Хлопнула дверь, как выстрелила. Вокруг восстановилась тишина. Отбой! Кузьма завалился на телогрейки и вскоре, вдыхая полной грудью одуряющий запах свежего сена и ещё чего-то, венечными гирляндами развешанного под балкой на верёвочке, отключился, словно наглотавшись сонного порошка.
Алиса