добросовестным почтальоном. Но вместе с почтой также аккуратно сообщала всем, с кем встречалась, и поселковые сплетни. Поэтому Нина Михайловна быстро свернула этот «свадебный» разговор и, попрощавшись с бывшей одноклассницей, вернулась в дом. Там, даже не присев, сгорая от нетерпения, прочла телеграмму. Она оказалась больше похожей на небольшое письмо. «Нина Михайловна, – было в телеграмме, – спасибо за такое очень откровенное письмо. Читала и перечитывала его со слезами. Так жаль и Вас, и Вашего Николая! Может быть, все-таки нужно было к нему съездить? Он же любил вас! Письмо беру с собой в Берлин. Возвращусь – позвоню Саше. А вы очень даже красивая. Марина».
– Сумасшедшая! Это же сколько ты денег выложила за такой длинный текст? – недовольно проворчала в меру экономная Нина Михайловна, кстати, давно побаивавшаяся, что богатый, не считающий деньги Смольников испортит сына, приучив сорить деньгами. Теперь же такая угроза привыкнуть легко тратить деньги могла исходить и от явно небедной Марины, что ее также настораживало. Но в случае с этой очень длинной телеграммой она прощала девушке расточительство: очень уж душевными были слова, сказанные в ее адрес, а также по поводу романа с Колей.
Обязательный Смольников, как и обещал, предварительно предупредил Александра о своем приезде в Пермь и в указанный в разговоре день появился в областной столице. Они встретились в конце кафе «Уют», что находилось вблизи роскошного здания объединения «Пермэнерго» на Комсомольском проспекте. Это действительно уютное, небольшое кафе они, нищие студенты-нефтяники, называли «Утюгом». Может быть, потому, что там все было просто и надежно, как в обычном домашнем утюге: недорогое, но сытное меню, дешевая пермская водка и настоящая живая музыка в исполнении трио – аккордеона, гитары и ударника.
Свободных мест в кафе было много, и друзья выбрали столик подальше от входа, заказав бутылку коньяка и хорошую закуску. И пока официант выполнял заказ, Леонид, как фокусник, стал вынимать из большого цветастого пакета обновки, которые привез по просьбе друга. Вначале это были две пары женских сапожек, производства Италии, изящных, как игрушки. После чего в руках Леонида оказался шикарный, черный, с едва заметной белой полоской двубортный костюм немецкого производства. Восхищенный этим великолепием, Александр быстро расплатился и спрятал бумажник в карман пиджака.
– Все? Премии привет? – спросил Леонид.
– Нет, еще на рубашку осталось, – улыбнулся Александр.
– Побереги эти остатки, в следующий раз привезу тебе сорочку с галстуком. Как жениха тебя оденем, а там, глядишь, и невеста объявится, Галя или Марина…
– Опять ты за свое, Леня! Давай обмоем чудо, которое ты привез, и займемся фотографиями. – Александр выложил на столик фотографии. – Вот они, целая пачка. Но вначале обмоем костюм и сапожки.
Коньяк подействовал на Смольникова сентиментально, приведя его в почти детский восторг. Он подолгу рассматривал каждый снимок, комментируя то, что на нем запечатлено, охая и вздыхая. Наконец собрал их и, бережно завернув в листок меню,