что я хочу за них укусить. Воистину с трехлетия ты мне здорово задолжала, Ева.
От его хриплого голоса и раздевающего взгляда я ощущаю жар во всем теле.
− Право прикосновений будет только у меня, − сглатываю я, свершая свое личное грехопадение. − Я же не знаю, где вам еще захочется меня потрогать. Вдруг вы будете жульничать во время мистерии на столе.
Костяшками пальцев Гавриил Германович неравнодушно проводит по моим губам и настойчиво открывает их шире.
− Твой трогательный дерзкий рот, Ева, вызывает во мне зверский аппетит. Выбирай единственную часть тела, к которой я смогу прикасаться.
− Мои руки, − придумываю я и с блаженством потягиваю на себя его волосы.
− Да будет так.
Он аккуратно снимает с меня очки и во избежание их повреждения откладывает в безопасное место, после ультимативно отнимает от своих волос мои озорничающие там руки и доминирующе прижимает их к поверхности стола.
− Так нечестно! − застонав, я выгибаюсь.
− Тише, тише, моя девочка, − с алчущей ухмылкой сжимает мои запястья Гавриил Германович. − Коль скоро я поддамся зову плоти, то трахну тебя прямо на этом чертовом столе. Воистину согрешу с тобой прежде, чем мне отсечет голову твой брат.
Я судорожно гоню от себя панические мысли о выражении лица Никиты, если он вдруг увидит мистерию на столе. Невольно я облизываю сухие губы и проглатываю слюну.
− Прекрати обсасывать рот и сглатывать! − сверкает глазами Гавриил Германович, сильно вдавливая мои запястья в стол.
Из-за смещения позиции наши губы неожиданно задевают друг о друга. Между нами проходит разряд статического электричества. Кольнувшая искра встряхивает нас обоих. Я растеряно ахаю, Гавриил Германович рычит что-то нечленораздельное и впивается в мои губы. Не позволяя мне опомниться, он властно засовывает язык в мой рот, углубляя поцелуй. Вкус греха опьяняет… мои мысли рассыпаются, как рассыпаются по полу разорвавшиеся бусы. Неуверенно я отвечаю языком на его принуждающую к покорности ласку. Признаться, я не ожидала столь маньяческого отношения к себе. Тяжестью собственного тела он вдавливает меня в стол, побуждая механически сжать внутренние мышцы ног и обнять его за бедра. Контрольный выстрел в мозг производит нешуточная эрекция, которую я во всей красе ощущаю в его брюках. С ума сойти можно… Гавриил Германович не ограничивает себя, овладевает моим ртом с одержимостью дорвавшегося до женского тела заключенного, которого держали в изоляторе полжизни. Пахом он ритмично трется о мое сладкое местечко. От чувственной качки кровь горячим напором ударяет мне прямо в сердце, заставляя безвольно заерзать под его сильно напряженным телом. Гавриил Германович охвачен самым настоящим первобытным инстинктом. Он посасывает и покусывает меня за нижнюю губу, руками, как тисками, вжимает мои немеющие запястья в столешницу. Нетрудно догадаться, что только этот спасательный контакт и держит его в узде, не позволяя сорваться. Как ни странно, но изнасилование поцелуем доставляет мне поистине незабываемые ощущения.