А я здесь, в палате на восемь человек, два месяца безвылазно. Почему всё ему, всю жизнь такая халява ломится?
– А, что это за парни в окнах, на нас смотрят? – вдруг спросила Танечка.
Действительно, в каждом окне торчало по две, а то и по три головы. Хотя окна были закрыты, лица были хорошо видны. Понятно, что все они таращились на Танечку, единственную здесь девушку в ярком платье, с накрашенными губами и сексапильными формами.
– О, я забыл, Вам Танечка привет передаёт всё инфекционно-венерическое отделение. Помашите им ручкой, они будут очень рады, – пошутил я, но увидев оцепеневшую Танечку, сам помахал им рукой.
На этот мой жест за окнами оживились, стали что-то выкрикивать в форточки. А за некоторыми откровенно паясничали и строили рожи.
– Дима, пойдём отсюда, – разволновалась Танечка. А Димка шутку оценил, и заржал в полный голос.
– Портрет свой, не хотите посмотреть? Я закончил.
– Портрет? Да, пожалуйста, покажите.
На рисунке, обнажённая по пояс Танечка, слегка наклонив голову и глядя с портрета блудливыми глазами, слегка приоткрыв рот и высунув кончик языка, двумя руками прикрепляла большую розу к волосам. Её формы я изобразит так, как себе их представлял, глядя на декольте. Увидев рисунок, Димка остолбенел, а Танечка покраснела и смутилась.
– Вы, это в казарму понесёте? – выдавила Танечка.
– За такое, можно и по морде! – добавил Димка.
– Не надо, по морде, отдайте рисунок, – строго сказала Танечка.
– Сейчас же порви, при мне! – наступал Димка.
– Не надо рвать, просто отдайте мне, пожалуйста, – уже умоляла Танечка.
– Конечно, возьмите, – я вырвал лист из блокнота и протянул ей, – извините, не обижайтесь. Хотел пошутить. Глупо получилось.
Она молча разглядывала рисунок, затем бережно свернула его в трубку и подняла глаза. В них была рабская покорность. Так, наверное, смотрит кролик на удава, – подумал я.
– Спасибо. Дима, пойдём, – опустив глаза, молвила Танечка.
Обиделась, – подумал я, – ну и наплевать. Нечего ко мне своих девок водить.
Глава-12 Догнать и перегнать
Визит Димки перевернул во мне всё. Я был полон злости и возмущения от преследовавшей меня несправедливости. Мало того, что из моей жизни, из-за мононуклеоза, выбрасывались не два, а целых три года на бессмысленную муштру и беготню. Так ещё и зашлют, куда Макар телят не гонял. А часть, вон она, в трёх кварталах. Я тоже дома спать хочу, и девок тискать хочу. Ночью мне снилось, как я запускаю обе руки в Танечкино декольте, а она улыбается, – Вы такой талант, Дима!
Я забросил свой альбом и мучительно искал решение. Ничего лучше не придумав, пришёл к КПП части и долго смотрел, на входящих и выходящих, пытаясь понять, кто есть кто. Убедившись, в бесполезности этого занятия, хотел было уже уходить. Но напоследок всё же сделал попытку.
– Я художник, мне сказали прийти, а я не знаю, куда идти дальше. И имя офицера не помню, – обратился