Тогда лети. Оксана Ююкина

прокатывается по залу рык сгорбившегося мужчины с щупальцами вместо бороды. – Трысяча прятый, тридцать древятый, дрвести дрвадцатый троже. Прятьсот шрестой я срказал врам… а, это вы. Трогда орстаньтесь, прятьсот шрестой.

      Незнакомый дуглукуанец наконец встает с места и отправляется вслед за своим пилотом. Цифры вылетают как очередь древнеземного пулемета, как только преподаватель останавливается у очередного плазменного экрана. Студенты выходят, выползают, выпрыгивают из кабинета с разными эмоциями. Кто-то рыдает, кто-то ругается на всех известных земных языках, кто-то бездумно врезается в стену, и лишь дуглукуанцы выходят с неподдельным счастьем на лице.

      – Древятый, – прищелкивает языком Леврус Врелуровий, словно испытывает особенное удовольствие от провала этого студента.

      Фигура в черном тренировочном костюме встает с первого ряда, заставляя всех смолкнуть. На лице Фредера ни одной эмоции, лишь кулаки сжаты слишком крепко и подрагивают от напряжения. Он молча строевым шагом идет к выходу.

      – Нет, стойте, профессор Врелуровий, это не девятый. Это мой корабль вверх ногами, – голос Архейна разрушает тишину вместе с раздражающим скрипом скамьи по полу. Он и сам не знает, зачем вскочил с места и вступился за Фредера – все прекрасно видели, что его корабль красный, а не темно-синий, как тот, что на экране с огромной цифрой девять на боку.

      Лицо Левруса становится еще уродливее, когда щупальца приходят в движение.

      – Эрто мраршрут три трысячи три срта три. Вры разве лретери про нрему? – практически плюется словами Леврус, высасывая взглядом жизнь не только из Архейна, но и из всей аудитории разом.

      – Я не летел по этому маршруту, профессор, – тут же останавливается Фредер, выпрямляя спину. – Мои маршруты были сто пятый, восемьдесят седьмой и тысяча третий над Землей.