общем, всё. Я хочу всё о тебе знать, но хотя бы… когда я тебе начал нравиться?
– Ох… это, наверное, самый сложный вопрос. Не знаю, как и определить…
– Ну… может вспомнишь, что на это повлияло.
– Что повлияло? Ты думаешь, это могло произойти только здесь? Не веришь, что я и так пришла бы? – я вздохнула, понимая, что рассказать мне нужно не меньше мужа, скатилась с него, улеглась на спину рядом, головой на предоставленное им плечо и смотря в проглядывающее небо сквозь кроны деревьев, начала пытаться объяснить. – Я и сама не знаю в какой момент это произошло. Сначала, мне просто хотелось быстрее от тебя сбежать, но не выказывая при этом волнения и нервозности, так что пришлось спокойно стоять и дожидаться окончания заката. После, мне почти удалось уйти, но как мы помним, день у тебя был не самый удачный и мне стало жаль оставлять тебя там одного. Мало ли что с тобой случится, а я потом переживать буду, что могла помочь, но не помогла. Потом мы шли, а я всё думала, как бы побыстрее всё-таки сбежать, но ты начал со мной говорить, поделился своими мыслями и я, зачем-то, решила поддержать и высказать свои. Такой ты удивлённо-шокированный был, что мне даже весело стало и нервозность немного улеглась. Но я всё равно была намерена уйти, а ты меня ещё и бессовестно за руку схватил, на что я чуть не среагировала раньше, чем подумала, что не очень правильно сначала ногу лечить, а потом калечить руку. И ты меня отпустил. И тогда я, совершенно не знаю как, почему и зачем, пообещала прийти ещё раз. Не хотела, не собиралась, мечтала быстрее смыться, но всё равно дала слово, – Рэйм пошевелился, пытаясь повернуться на бок, чтобы видеть меня, и я подняла голову освобождая его для удобства. – И приходить потом не хотела. Думала, не умру, если один раз не выполню, но пришла. И… я никогда в жизни больше так не смеялась. Ни до, ни после. В лесу снова стремилась сбежать и уйти, зачем-то пытаясь тебе это объяснить, вместо того чтобы просто сделать. А затем.… ты сделал то, что сделал. Я ещё очень долго ощущала твою ладонь на предплечье, словно ожог. И на губах тоже. И я наконец скрылась. От тебя, от своей же нерешительности, от всего этого странного и непонятного…
– А что значило: «Зачем? Что ты наделал?». Особенно вторая часть, – уточнил муж, внимательно смотря мне в глаза, положив голову на подставленную руку, второй обнимая меня за талию и теребя волосы, которыми я прикрылась.
– То и значит. Что непонятного?
– Нет, фраза сама по себе ясна, но она не подходит к ситуации. По-моему. Я скорее ожидал: «Как ты мог?» или «Как посмел?», а ты сказала так, будто я что-то сломал, разбил, нарушил, что обратно не собрать и не исправить.
– Видишь, всё ты прекрасно понял, что имелось в виду… – усмехнулась я одними губами.
– Ммм… нет, – сощурился он не соглашаясь.
– Рэйм, что ты не понимаешь? То, что сломал меня? Разбил мою устоявшуюся жизнь? Или нарушил сложившийся, словно русло реки, ход мыслей? Хотя, наверное, правда не понимаешь… Рэйм, я боец, и одним этим словом можно описать всю мою жизнь. Сколько себя помню я тренировалась, сражалась,