человека, вышедшего из бани.
– А чего вы какие-то… не красные? – подозрительно спросил он.
– Так а мне нельзя красному-то быть, – не глядя на него, пояснял Чеботарев. Он тыкал вилкой в сало и был поглощен только этим весьма важным делом. – Я ж, если покраснею, у меня завтра морда будет как пареная репа. Надо ж беречь морду лица, мне ж ей работать. Вот я и… Нет, но если ты хочешь быть вареным раком, то погоди, не ходи, сейчас там до двухсот градусов набежит…
– Позвольте, зачем же мне раком? – всполошился Банченко и понесся за полотенцем.
В бане было жарко. Причем жар был самым замечательным – тело обволакивало сухим паром, наполненным ароматом березового веника.
– Эх, Динка, а я вот все хочу веничком с эвкалиптом попариться, – слизывала пот с губы Женька.
– А мне не понравилось, – покачала головой Дина, блаженно улыбаясь. – У эвкалипта листики длинные, ими хлещешь, как ремешками… Мне больше березовый по душе.
– Ха, подумаешь, ремешками! – дернула плечиком Женька. – А чего плохого в ремешках? Вот, в магазин специально ремни продают для утех… Ты не покупала, не знаешь?
– Пфф! – фыркнула Дина и принялась хлестать себя веником.
В это время дверь в парилку открылась, и на пороге в клубах дыма показался незнакомый мужчина. Вошедший, видимо, не ожидал увидеть здесь дам, поэтому в растерянности остановился и испуганно захлопал глазами.
– Ой! – взвизгнула Дина, прикрываясь веником.
Зато Женька отреагировала мгновенно.
– Мужчина, парок не выпускаем. Проходим, закрываем за собой двери.
Дина уже в следующую минуту схватила таз и швырнула в незнакомца всю воду, что там была. Тот опешил, охнул и выскочил.
– Ну и чего ты сделала-то? – сразу же накинулась на нее Женька. – В кои-то веки чужой мужик заинтересовался моей личностью, а ты!
– А я не собираюсь в обнаженной виде присутствовать на вашем рандеву! – отрезала Дина. – И так будет со всяким, кто без спроса ворвется ко мне в парилку, ясно?!
– Ой, ты боже мой, – фыркнула Женька. – Тогда быстро мойся и топай отсюда. Я одна париться буду!
– Ага, – рассмеялась Дина. – Поворачивайся давай, я по тебе веничком пройдусь.
Эдмунд Леонидович еще у себя в комнате скинул всю одежду – кто их знает, этих селян, вдруг сопрут его дорогие вещи, и теперь быстренько семенил к бане в полотенце, обернутом вокруг бедер, да в распахнутой дубленке на голое тело.
– Во, видал, как спешит, – наблюдал за Банченко Чеботарев из окна. – Слышь, Игореха, во как надо за своей гигиеной следить. Человеку только про баню намекнули, а он уже без портков туда ринулся. И ведь, негодник, плевать ему на то, что там девочки молоденькие, раздетые совсем… Звездоруковы! В баню! А то сейчас туда Игореха запрется и не вылезет два часа! Он у нас еще тот банщик! Смотри, Игореха, сейчас и эти два гуся потопают… Один серый, другой белый, два веселых гуся! Давай, дед Плутон, выпьем… за падение нравов!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст