оторвать от меня ребенка, лишь смотрит с такой болью во взгляде, что мне тоже хочется плакать.
13.
На Машино возмущение он кивает и обещает все уладить с нашим такси. И действительно – достает телефон, бумажник, и через пару минут водитель такси без споров сам помогает Маше отнести и загрузить вещи в грузовичок. При этом несет бережно и даже пару раз поднимается в квартиру, чтобы помочь с особо тяжелыми сумками.
Еще через десять минут с другой стороны двора подъезжает скорая-реанимация. Автомобиль новый, аж блестит, на боку эмблема частной клиники, самой дорогой в городе. Двое врачей перекидываются с мужчиной парой фраз и идут к красному внедорожнику.
Я понимаю, что зрелище сейчас будет очень плохое, и закрываю головку девоки ладонями.
Распахивают водительскую дверь, и им на руки выпадает молодая женщина. Да, Маша права – или пьяна, или что похуже. Лоб разбит, кисть руки распухла.
От холодного воздуха дамочка приходит в себя, пытается встать на ноги, обводит всех мутным взглядом и почему-то смотрит прямо на меня. Презрительно выплевывает:
– А, нашел себе шлюшку… И ребенка подговорил. Всех купил, сукин сын!
Оборачивается на мужчину, который, скрестив руки на груди, наблюдает за ней, и говорит с омерзением:
– Я у тебя все отберу! И Миру тоже! Пусть знает, на кого ты меня променял… На кого ты променял ее мать!
– Оксана, ты не в себе. Сейчас поедешь в клинику. Ты влетела в аварию. И чуть не убила ребенка.
– А на меня тебе наплевать, Костя! И всегда было наплевать! Я хоть убейся! Только Мира! Только ты сам!
– Уже да, – от этих слов веет безнадегой и усталостью. Такой, когда все перепробовал и больше не видишь вариантов.
– Я никуда не поеду! – женщина убирает с лица прилипшие к ссадине белые пряди, размазывая кровь. – Мы с Мирой уезжаем! Я…
Но тут один из докторов делает шаг вперед и прижимает к запястью женщины инъектор. Перехватывает под грудь, фиксируя, гася попытки вырваться, и ждет, пока она уснет. Женщина слабеет, речь становится несвязной, и в итоге она тяжело оседает на руки врачей.
– Сколько она была без сознания? – спрашивает второй врач. – До нашего приезда.
– Пару часов. В этот раз все как-то вышло из-под контроля.
– Ей нужна очистка и терапия. Если меня не подводит опыт – это была передозировка. Просто молодой организм, справился. Вам позвонят из клиники, дадут отчет. Только поставьте подпись как опекун.
Мужчина, которого неадекватная женщина назвала Костей, кивает. Быстро расписывается в документах.
– Девочке нужна помощь? – врач указывает на ребенка, который все реже взрыдывает мне в куртку.
– Нет. Автокресло уберегло, слава богу. Дальше я сам, спасибо.
Я понимаю, что нужно как-то уговорить ребенка меня отпустить. Я трогаю ее за руки – осторожно. Ручки ледяные, и вместо того, чтобы отодвинуться, я засовываю детские ладошки себе в рукава и пытаюсь их согреть.
– О, кажется, тебя просто так не отпустят, – Маша задумчиво оценивает