к здоровью!» Взгляд у модели лукавый, кажется, она обращается к ней одной. И брови хмурит совсем как мама. Ох, мама, мамочка…
Мальчишке понравилось мародерствовать, он уже раздобыл где-то шоколадку.
– Ты прекратишь или нет! – Мать схватила его за руку, встряхнула.
– Она ничья! Лежала на полу!
– Дай сюда, – женщина зачем-то стала протирать ему лицо и руки.
От прикосновений влажной салфетки он завопил еще сильнее.
– Ты можешь не кричать? – строго спросила пожилая дама. – Большой уже мальчик. Я не слышу, что говорит капитан.
– Я не знаю, что случилось! Я не знаю, почему нет пожарных и милиции, – кричал Горецкий обступившим его пассажирам. – Может быть, если бы вы отпустили меня в Центр управления, я бы что-нибудь узнал. Но вы же мне пройти не даете!
Лицо у капитана было злое и совершенно осунувшееся.
– Якушев, останься с людьми, – приказал Горецкий, – а кто-нибудь из мужчин, пожалуйста, пойдемте со мной.
– Я! Я пойду! – сразу же вызвался Егор. Лишь бы улизнуть от нее. Ничего, скоро она оставит его в покое. И на этот раз навсегда.
Она лично хочет курить. Так сильно, что уже не успевает проглатывать слюну. Но, после того что случилось с самолетом, курить как-то неловко. На летном поле лежат погибшие люди, а она думает лишь о том, как разжиться сигареткой. Но можно попробовать покурить быстро, не привлекая внимания.
Невыносимо, сигареты – вот они, буквально под носом. На столике в кофейне, в лужице, натекшей из опрокинутой чашки, лежит пачка. А почему бы и нет? Все взгляды устремлены на экраны телефонов. Стас, Вика и Аида пытаются дозвониться хоть куда-нибудь. Родители хлопочут над несносным чадом. Она сделала еще пару шагов в сторону и, наконец, достала две сигареты. Присваивать всю пачку неловко, это уже похоже на кражу. Зажигалка, слава богу, тоже лежит внутри. Осталось только подобраться к двери. Она выскользнула на улицу и закурила, торопливо, с неуместным, но таким искренним удовольствием.
Вторая сигаретка определенно не будет лишней. Безлюдье, такое мучительное в аэропорту, ощущалось и снаружи. Люди исчезли, испарились, улетели. Ее должны были бы осаждать таксисты, но кругом никого. Автобусы, маршрутки, наглые частники, где они? Где хоть один пассажир с сумкой на колесах или через плечо? Где бегущие, спешащие, важно шествующие с багажом люди?
Посреди пандуса валялась, уставившись в небо всеми колесами, детская коляска.
Нарушен заведенный от века порядок – родители не приехали встречать ее в аэропорт. Не будет кофе с пенкой и цветов. Это даже не страшно. Это… это… Варя села на скамейку на остановке и, наконец, расплакалась. Хоть бы никто не увидел, что она распустила нюни. Ничего, ничего. Сейчас она всплакнет, и будет полегче.
Валентин Бочаров
Нельзя паниковать. В непонятных ситуациях можно попробовать изложить свои сомнения в письменной форме,