бросил пару слов санитару и подал Фортуне огромное кольцо с ключами.
Отделение СПИД находилось за четырьмя последовательно расположенными запертыми дверями. Здесь не было ни медсестер, ни врачей… вообще никого из взрослых. Не было здесь и кроваток: младенцы и маленькие дети сидели на кафельном полу или боролись за место на одном из полудюжины незастеленных, загаженных матрацев, брошенных у дальней стены. Дети были голыми, с обритыми головами. Комната без окон освещалась несколькими ничем не прикрытыми сорокаваттными лампочками, развешанными через тридцать-сорок футов. Некоторые из малышей скучились в кружках тусклого света, поднимая опухшие глаза вверх, как к солнцу, но большинство лежали в глубокой тени. Когда мы открыли стальную дверь, дети постарше стали на четвереньках разбегаться от света.
Полы раз в несколько дней явно поливались из шланга – на выщербленном кафеле виднелись разводы и потеки, – и это было так же очевидно, как и то, что никакие прочие санитарные мероприятия здесь не проводились. Донна Уэкслер, доктор Пэксли и мистер Берри развернулись и сбежали, не выдержав вони. Доктор Эймсли чертыхнулся и ударил кулаком по каменной стене. Отец О’Рурк сначала просто смотрел – его ирландская физиономия постепенно наливалась яростью, – а потом стал переходить от ребенка к ребенку, прикасаясь к головкам, шепотом разговаривая с ними на непонятном им языке, беря их на руки. Наблюдая за происходящим, я не мог отделаться от мысли, что этих детей никогда не брали на руки и, возможно, к ним даже никогда не прикасались. Раду Фортуна, вошедший в помещение вслед за нами, не улыбался.
– Товарищ Чаушеску нам говорил, что СПИД – капиталистическая болезнь, – шепнул он. – В Румынии нет официальных случаев СПИД. Ни одного.
– О Господи, Господи, – бормотал доктор Эймсли, медленно двигаясь по комнате. – У многих из них прогрессирующая стадия СПИД. А еще они страдают от недоедания и авитаминоза.
Он поднял голову. За стеклами очков на глазах блестели слезы.
– Как долго они здесь находятся? Фортуна пожал плечами.
– Большинство, наверное, с самого рождения. Родители привозить их сюда. Дети не выходить из этот комната, поэтому так мало уметь ходить. Никто не держать их, когда они пытаться.
Доктор Эймсли разразился потоком ругательств, которые, казалось, клубятся в морозном воздухе. Фортуна кивнул.
– Но кто-нибудь зафиксировал документально эти… эту… трагедию? – спросил доктор Эймсли сдавленным голосом.
Теперь Фортуна улыбнулся.
– О да, да. Доктор Патраску из Института вирусологии имени Стефана С. Николау. Он говорить, это происходить три… может быть, четыре года назад. Первый ребенок, что он проверить, был заражен. Я думаю, шесть из следующие четырнадцать тоже болеть СПИД. Все города, все государственные детские дома, где он был… много-много больные дети.
Доктор Эймсли оторвался от разглядывания с помощью карманного фонарика-ручки глаз ребенка, находившегося в коматозном состоянии. Медленно выпрямившись, он