королевы и жена галантерейщика, и, на мой взгляд, слишком положительной и скучной. Но она была красива, и споры из-за неё не утихали, потому что претенденток было две, и ни одна не хотела уступать. Я уж не помню, как они поделили свою Констанцию, кажется, решили, что их будет две сестры.
Но вообще гулять во дворе я не любила. Мальчишки были глупые, грубые и невоспитанные. Они целыми днями слонялись во дворе, пытались курить и обсуждали вопросы половой жизни теми народными словами, которые слышали дома, а ещё мучили кошек и били девочек. Невозможно было пройти мимо, чтоб кто-то из них не пнул или не ударил. Иногда мы с ними объединялись для игр, как в случае с д’Артаньяном, и объявляли временное перемирие, но в целом это была плохая компания, и мы считались врагами. Жаловаться было бесполезно. Их мамаши, толстые бестолковые клуши, начинали вопить на весь двор: «А ты сама-то? На себя посмотри, сама-то какая?» Лучшим оправданием своих дегенератов они считали несовершенство того, кому досталось ногой по шее, и их сыновья безнаказанно отрабатывали на нас приёмы карате, которое тогда входило в моду. А отцы их были постоянно пьяны, и им тоже жаловаться было бесполезно. Возможно, они даже не помнили, что у них есть дети. А однажды на лестнице я встретила соседского мальчика с бабкой, который был меня постарше. Когда я уже было прошла мимо, он ни с того ни с сего пнул меня ногой. Я обернулась и почему-то решила, что его бабка должна за меня заступиться, но она молча сверлила меня глазами. Тогда я обозвала его дураком и пошла дальше. Но тут бабка взвилась и ехидно спросила: «А ты умная? Это кто ж тебе ума-то столько дал?» Вот такие были у нас соседи, бабушка с внучком.
В конце 81-го года, едва начались зимние каникулы, я заболела. Обычная простуда, но дома мне лежать не хотелось, потому что мои сводные сёстры уже уехали на каникулы в свою Лобню, отчим пропадал в очередном рейсе, а мать собрала большую компанию дворовой алкашни, чтобы вместе с ними заранее отпраздновать Новый год. Они орали, хохотали, ругались и беспрерывно заводили свои «Листья жёлтые». Квартира утопала в дыму, окно на кухне было всё время открыто, а туалет занят, и я, недолго думая, собралась и умотала в Москву к бабушке Вере. Но бабушка мне совершенно не обрадовалась, потому что возня с больной внучкой под самый праздник в её планы не входила, тем более там уже с размахом начал загодя встречать Новый год дед, и дома у бабушки шли бои местного значения. Я у них переночевала и даже успела с утра помыться. Дома у нас была газовая колонка, которая еле работала, и будет ли в кране горячая вода, зависело от напора. Каждое утро меня встречали возгласы про напор. Есть напор? Напор есть? Напора обычно не было или он был только ночью, когда весь дом уже спал, поэтому у нас все мылись холодной водой. После бабкиной ванны волосы у меня были ещё влажные, но бабушка заставила меня повязать на голову платок, сверху напялила шапку и даже проводила на автобусную остановку.
Дома мать готовилась встречать отчима из рейса, поэтому успела всех разогнать