майке, порезанной и разодранной, – безучастно ответил санитар. – И там, в коробке с уликами, кофта какая-то есть.
Григорий направился к выходу, пропустил Киру вперед. Металлическая дверь чавкнула вслед резинкой ограничителя. У Киры вдруг появилось отчетливое желание уйти. Не ввязываться в это дело. Она никому ничего не должна. Как специалиста по убийцам и маньякам ее выкинули из системы. Она не обязана этим заниматься. Дома ее ждали недописанная статья и интервью с американским светилом психологии. Вот зачем ей все это?
– Ну, что скажешь? – По интонациям Григорий явно ожидал, что она сразу же начнет вещать об отличительных чертах характера убийцы.
– А что сказать? – удивилась Кира. – Убийца с психическими отклонениями. Проколы сделаны специфическим орудием, скорее всего самодельным.
Кира в очередной раз тоскливо подумала, что взгляд у Григория умопомрачительный. Теперь подобное с ней случалось при каждом его взгляде – ум помрачался. А в морг она поехала зря. Чувствовала себя отвратительно.
– Ну, это понятно, нормальный человек просто прирежет или задушит, стричь волосы и тыкать ничем не будет.
– Угу, – кивнула Кира, поглядывая на коридор, ведущий к выходу.
Они опять зашли в какую-то комнату. Обычное офисное помещение, заставленное столами, шкафами и тумбочками. Григорий продемонстрировал удостоверение. Девица с зализанным хвостом из черных волос и в широких черных брюках подхватилась, радостно и пылко воззрилась на подполковника и облизнула губы.
– Привет, Вера, – небрежно буркнул Самбуров.
– Вас жду, на экспертизу еще не унесла, – томно сообщила девушка, будто вещала об их совместной ночи любви.
Кира не сомневалась, Верочка готова выскочить за подполковника замуж, рожать ему детей, стирать, убирать, каждый вечер ставить перед ним тарелку с едой и преданно смотреть в глаза. Именно так она понимала женский подвиг ради мужчины. Ну или хотя бы отдаться. Можно прямо здесь. Девушка вдруг заметила спутницу с мужчиной своей мечты и часто заморгала.
– Давайте, Верочка, показывайте, что там, – расплылся в лучистой, снисходительной улыбке Самбуров, и Кире захотелось его пнуть.
И даже не за то, что он, по всей видимости, привык, что все женщины в возрасте от семнадцати до девяноста смотрели на него влюбленными глазами и готовы были отдаться при первом намеке на интимную близость. И даже не за то, что и она попала в их число. А за то, что он абсолютно спокойно, как должным этим пользовался.
Впрочем, бесцеремонно, свободно и раскованно, будто и не в полиции работал, Григорий себя вел не потому, что пользовался успехом у женщин. Здесь еще что-то. Байк, длинные волосы, отсутствие формы. Что в нем такого особенного? Почему у него столько преференций? Кто-то из родственников в высших чинах служит в полиции? Отец, души не чаящий в ненаглядном чаде и возлагающий на него большие надежды? Тетка, поместившая его на психологическое место своего мужчины?
Улик по убийству