нам и забросили.
Ольга задумчиво слушала спокойный рассказ Василисы и думала. Вот ты теперь кто будешь, Оля. Партизанка. С позывным Сосна. Конечно, хотелось бы куда-то, где поспокойней и потеплее, но… Избранные не выбирают, где оказаться. В конце концов тётка Василиса – женщина надёжная и деловитая. Конечно, Оля Сосновская – это не Люба Шевцова, но в паре с неведомым Огнецветом она сделает то, что уже дважды делала в ХХI веке.
Уварова продолжала:
– По нашим сведениям, через десяток дней с Громово из нашего элеватора будут вывозить зерно в Германию. Командование отряда приняло решение сжечь элеватор. Наша с тобой задача – нейтрализовать чёрных Избранных, дабы ослабить их влияние на полицаев и жителей деревни. А там уже наши бойцы довершат начатое. Но, ты, Оленька, ещё очень слаба. До деревни без лыж не добраться. Денёк поживи тут, пока я не вернусь с ещё одной парой лыж, да одёжку тебе по сезону. В Громово скажем, что ты моя племянница из Брянска. Добро?
– Добро, – согласилась Ольга, вздохнув, ибо перспектива жить одной в избушке, затерянной в глухом снежном лесу, её немного пугала.
– Да ты не робей, милая, – будто прочитав её мысли, сказала Василиса. – Еды я тебе оставлю, дверь запри и всё ладом будет. А ежели что, вон топор.
То, что она сможет воспользоваться топором «ежели что», Ольга конечно, сомневалась, но с ним как-то спокойнее.
Василиса погасила лампу, и они вдвоём легли на топчане, укрывшись одеялами.
– А деревня большая у вас? – спросила Ольга.
– Большая, – отозвалась Василиса. – Почитай, две сотни дворов, школа, клуб, колхоз. Комендатура теперь в здании бывшего сельсовета, – Василиса вздохнула.
– И что же, всё это пять десятков полицаев контролируют?
– Вместе с чёрными Избранными. Ну и немцы под боком. Ох и полютовали они, когда вошли, сволочи. Председателя нашего Никиту Петровича повесили с женой на воротах, а дом сожгли. А всё Нойман, гад навёл, – Василиса всхлипнула.
Ольге снова стало страшно. Она поёжилась. Но Уварова, будто снова прочитав её мысли, спокойно сказала.
– Ну ничего. Каждый ответит. Каждого найдём и накажем. И немцев, и их холопов – каждого.
В её голосе не было угрозы ни отчаяния. Была какая-то неотвратимость. Ольга вспомнила «Белый клык», как бульдог Чероки медленно и не торопясь, весь в крови, но всё же добрался до горла главного героя и сомкнул на нём свои челюсти.
Василиса зевнула.
– Давай спать, Олюшка. Завтра рано уйду, затемно, силки ставить. А ты за хозяйку тут.
Не прошло и пяти минут, как она спала, тихонько посапывая. Но Ольге не засыпалось. Она всматривалась в правильные черты лица Василисы.
Вот женщины раньше были! Не то, что мы. Такая и зайца выпотрошит, и врага на вилы подымет, и мужа с сыном будет любить крепко и беззаветно. И проводив на войну, будет не заламывать руки, а жить, трудиться, и вести свою войну.
Ольга заснула, доверчиво, прижавшись к Василисе, как маленькая дочь к маме.
Утром, когда Ольга проснулась, в избушке уже никого не было. Ольга встала, потянулась и с