репертуаре театра. Им виднее. На самом деле, вальс из этого балета очень часто звучит по телевизору и на разных площадках, многие даже не подозревают, когда и для чего он был написан первоначально. Современных композиторов мало кто знает, особенно в лицо. В этом смысле больше всех повезло Александре Николаевна Пахмутовой. Её песенное наследие останется надолго непревзойдённым в нашей противоречивой культуре. Обстановка настраивала меня на такого рода размышления, и я не сопротивлялась.
Первое действие закончилось. Героиня, когда-то на премьере её танцевала гениальная Екатерина Максимова, рассталась со своей любовью, бедным студентом, ради брака по расчёту. Либретто к балету написано по произведениям Антона Павловича Чехова. Мне кажется, ему такое никогда бы не пришло в голову. Хотя Шекспир тоже не думал и не гадал, в каких интерпретациях и вИдениях предстанут его пьесы. Лет двадцать назад я читала про постановку «Макбета», которую разыгрывали пластмассовые ниндзя высотой два с половиной сантиметра на сцене, величиной с чемодан. «Битлз», была такая известная британская рок-группа из Ливерпуля, основанная в 1960 году, так вот они любили «Сон в летнюю ночь», пели и играли кто кого хотел, Лунный свет, например.
Зажёгся свет, я встала и начала пробираться к проходу. Некоторые зрители в моём ряду оставались сидеть, а я вот люблю подвигаться в антракте. Совсем уже справившись, почти перед самым проходом я упёрлась в мужские коленки, обладатель которых не хотел вставать. Нет! Олег собственной персоной.
– Дай мне досмотреть спектакль, ну, пожалуйста! – взмолилась я, предвидя очередное путешествие.
– Ты хотя бы поздоровайся, Исидора, дорогая! Мы так давно не виделись, почти три месяца, – воскликнул Олег, разводя руками. Пойдём прогуляемся по фойе, полюбуемся на люстры и выпьем кофейку, – у него было прекрасное настроение.
– Я не знаю, о чём сейчас пойдёт речь, и что ты мне приготовил в этот раз, но давно хочу спросить…
– Ох, только не надо заходить в своих раздумьях слишком далеко, – он тут же меня перебил, – учти, на многие вопросы, которые ты приготовила, у меня ответов нет.
Мы подошли к буфету.
– Чем тебя угостить, дорогая?
– Шоколадное пирожное и чашечку кофе, – там, собственно, и нечего было брать, не жульен же.
Мы нашли свободное местечко у высокого столика, садиться мне никак не хотелось.
– Если у нас есть такие огромные возможности, – продолжила я начатое, – двигать события, спасать людей, не давать им умереть, может быть… – я замялась как-то, не зная, как сформулировать запрос.
– Ты хочешь предотвратить аварию на Чернобыльской АЭС или спасти принцессу Диану? – сказал и откусил от эклера Олег.
– Я бы хотела принести людям… облегчить им жизнь, но не «вот вам счастье – пользуйтесь», этого они не оценят, и им всегда будет мало, а у соседа будет больше, – я не готовилась к подобному откровению, всё происходило спонтанно, и не знаю, что тогда на меня нашло, – я хотела бы дать им больше информации и возможностей устраивать свою жизнь.
– Ты хочешь дать им больше денег?
Он сделал круглые глаза, как будто не понимал, о чём я. Разговоры, уводящие в социальную плоскость, люди в наше время не очень жалуют – устали надолго вперёд.
– И это тоже, но не в пункте выдачи, а за труд, за творчество, я хочу больше справедливости.
Олег посмотрел на меня с сожалением, разве что не повертел пальцем у виска.
– Старо, как мир. Ценю. Мы этим не занимаемся, дорогая, – и вздохнул.
– Мы?
– Ты и я, если хочешь. Поверь, ты приносишь пользу, но всё соизмеримо с масштабом личности, если так тебе понятнее.
– Моей личности? Или обоих? То есть мы тянем на столько. Понятно. А есть перспектива?
– Посмотрим. Пока я её не вижу или просто о ней не знаю.
– Узнай, пожалуйста, – сказала я бессмыслицу.
Подумала только, что я понятия не имею, кто такой Олег.
Прозвенел звонок. Надо было идти в зал. О, чудо! Мой таинственный собеседник и посланник мистических миров дал мне досмотреть балет. Я чуть ли не испытывала к нему благодарность за такой благородный жест. Но вот занавес закрылся, и я ему махнула рукой со своего места. Он ответил.
Выйдя из театра, мы взяли такси и доехали до одного небольшого японского ресторанчика на набережной Москвы.
– Даже уж и не знаю, есть мне или нет перед дорогой, – пошутила я.
– Тут всегда тунец прекрасный, особенно белый. Его в Москве не везде подают, – Олег был голоден, и как всякий мужик, сначала думал о том, чтобы этот голод утолить и желательно побыстрее и повкуснее.
– Хорошо, давай сашими из белого тунца, – согласилась я, – последний раз я ела его в Нью-Йорке и очень давно.
– Опять 1983 год, дорогая, – сказал он свои многозначительные слова, запив холодным Шардоне.
– Где?
– Тут. Гостиница «Октябрьская» только-только открыла свои двери.
– Суть вопроса?
– Что-то