был приехать нотариус. Новое завещание было составлено на воспитанницу пана сироту Марылю. Бабка моя лично присутствовала, когда пан это завещание писал. Но не успел засвидетельствовать бумагу, как положено. Вечером написал, а утром его нашли мертвым на полу в собственном кабинете. Панский сынок больно не горевал по папаше и уже через месяц женился на панночке Марыле, чтобы и её наследство прибрать к рукам. А бабку мою выгнал, забрав все отцовские подарки. Вот она на зло Заболотиским и рассказывала все их семейные тайны: как насильничал молодой пан девок в летнем домике, как к панночке Марыле по ночам шастал, про золото спрятанное в подвале, как Агнешка утопла.
– А Агнешка, это кто? – спросила я у такого осведомленного милиционера.
Признаться, я была немного удивлена, что простой парень знает такие интимные подробности панского семейства.
– Пересвистова Агнея, старшая сестра нашего первого секретаря горкома Пересвистова. Она была служанкой при старом пане, потом её нашли в пруду. Сказали, что сама утопилась. Но бабка моя говорила, что Агнешку изнасиловал панский сынок, а потом задушил и бросил труп в воду, – и, затаив дыхание, со злостью добавил. – Он с ней несколько дней в летнем домике развлекался.
И опять с убийством тридцати годовой давности всплывала усадьба, теперь уже с каким-то летним домиком. Меня прям током шибануло, как захотелось самой посмотреть на руины панского дома. Шумского всё ещё не было. Дела убитых девочек я изучила от корки до корки. В общем, пока заняться было не чем. Да, и день катился к закату. Так что напросилась я у Гончара на экскурсию в панские развалины, ну и заодно самой всё внимательно рассмотреть. Вдруг Шумский чего и не заметил. Ванюша принял моё предложение с таким энтузиазмом, которое свойственным только юношескому возрасту. А именно, подскочил с места, воскликнув: «Есть, товарищ капитан, показать вам панскую усадьбу!». И мы, выйдя на улицу, поехали под ворчливый аккомпанемент Доронина в сторону заброшенной дороги, ведущей сначала по липовой аллеи, потом в яблочный сад, мимо зарастающего камышом пруда, к покосившимся кованным воротам, которыми уже виднелись обгоревшие стены дома.
ГЛАВА 8. Панские развалины
Доронин выругался, когда машина стала подскакивать по выбитой дороге, бубня, что нечего на ночь глядя ездить к черту на кулички. Я промолчала. Ну что простой шофёр мог ещё сказать, как не пожалеть свою груду металла на колесиках?
Когда-то эта была роскошная усадьба в два этажа с открытой террасой, на которую был выход из каждой комнаты. И от всей этой красоты остались лишь покосившиеся двери с разбитыми стёклами. Мощенная камнями дорожка, которую ругал Доронин, огибая фонтан в центре двора, вела к широкой лестнице с резными балясинами. Несколько ступенек и нас встречают высокие двустворчатые двери совсем не тронутые огнём. Странно, весь дом, особенно левое его крыло, почернело от копоти, которую не смыли ни дожди, ни время, крыша обвалилась, трава проросла будто сквозь плиты мрамора, а двери сохранились в идеальном состоянии. Я даже