Андрей Ефремов (Брэм)

Мистическая Якутия


Скачать книгу

отставной прапорщик вместе с кухаркой направился в глухой район города – Залог. Проходя мимо Богородицкой церкви, Гриша, глядя на купола, тайком обнес себя перстами. Кухарка же шла так, чтобы хозяин как бы прикрывал её от храма и, кажется, даже ростом чуть меньше стала – словно бы как ужалась. Перекрестилась ли она, Григорий не заметил, да это его и не интересовало. Утренние думы и собственная решимость распалили сознание, душа пылала жаждой мести.

      Миновав пару кварталов, остановились у пустыря.

      – Пришли, Григорий Павлович.

      Молодой человек растерянно огляделся:

      – Куда?

      – К Нему… – просто ответила Евдокия.

      В центре пустыря стоял неприметный, срубленный из сосны, старый дом. Ничем вроде и не примечателен, а поневоле создавалось впечатление некой особенности. Казалось, по периметру этот дом обнесен невидимой глазу крепкой оградой. Соседствовавшие с пустырем дома как бы не решались сдвинуться, подступиться, хоть и теснились между собой, воюя заборами за каждый свободный клочок пространства…

      – Никак оробели, Григорий Павлович? – засмеялась кухарка. – Это за что же вас георгиевской медалью наградили, куды ж вся храбрость-то подевалася? Смелее!

      На миг показалось, что глаза у неё вновь стали сплошь чёрными.

      Гриша и в самом деле смутился не на шутку. День ясный, весёлый, небо чистое, а на душе тревожно. Грудь кольнуло – комар, наверное, Гриша прихлопнул. Снова кольнуло. Нащупал.

      Нет, это серебряный крестик как-то боком встал, колется.

      Вспомнил – почему этот район города Залог называется: знающие люди говорили, что в старину именно на этом месте находилась «божедомка», – общая яма, могила, которую устраивали во время мора. Также здесь было место погребения убитых во время восстаний язычников-туземцев, нищих и самоубийц. «Залаживали» их в яме сверху брёвнами, и всё. «Заложные» покойники должны были хорониться за речкой, так оно и было. Позже город разросся, подобные погребения приняли цивилизованный характер, и кладбище для отбросов общества устроили ближе к тюрьме.

      «Здесь я уже… а… семь бед – один ответ», – сам себе шепнул Григорий. – «Будь что будет».

      Машинально поправив крест, он развернул плечи и уверенно сказал:

      – Веди, Евдокия!..

      – … крещёный, господин офицер?

      – Конечно! – Гриша, не найдя в красном углу иконы, быстро перекрестился на окно и начал было расстегивать ворот гимнастёрки, – вот…

      – Не нужно! – торопливо остановил хозяин мрачного дома, – Значит, составим договор.

      – Какой договор? – он повернулся к кухарке. – Евдокия, ты же говорила найма не будет?…

      – Не перебивай! Слушай! – непривычно жёстко остановила Евдокия своего хозяина.

      Григорий стушевался, оробел от столь наглого поведения.

      – Слушай, Григорий, что тебе говорят!

      Не сказала – приказ отдала.

      Обстановка в доме казалась обычной. Только и удивляло,