всех игрищ – идолослужение, от которого произошли все эти чудовища суеты и легкомыслия. Ибо какое зрелище без идола? Какое игрище без жертвоприношения?»
Но сразу же приводится иной аргумент. Зрелища сами по себе суетны и пусты:
«Хотя бы все это и не было посвящено идолам, – и тогда верные христиане не должны бы ни посещать этих зрелищ, ни смотреть на них: потому что хотя бы во всем этом и не было прямого преступления, однако все же тут есть величайшая и вовсе неприличная верным пустота».
Культура – пространство духовной пустоты. За пределами христианства пустыня. Таково кредо антикультурного направления.
Нибур называет этот подход «неизбежным и неудовлетворительным ответом», т. е. одновременно хорошим и плохим.
Для христианина желание убежать – это нормально. «Идите, идите, выходите оттуда, не касайтесь нечистого» (Ис 52,11). Павел цитирует эти слова, обращаясь к язычникам, то есть к тем, от кого когда-то следовало отделяться евреям – «выйдите из среды их и отделитесь» (2 Кор 6, 17). Христианам тоже хочется уходить и отделяться. Любому человеку, совершившему некий серьезный мировоззренческий выбор, свойственно желание выйти и отделиться. «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых», или иными словами – с кем поведешься, того и наберешься. Поведешься с миром, сам станешь как мир.
На практике эту политику в полной мере осуществили монахи, а не Тертуллиан, который не считает необходимым физически перемещаться прочь от мирского: «Мы не живем в лесах и не удаляемся от жизни, подобно браминам и гимнософистам». Кстати говоря, основатель монашества Антоний Великий рассуждал вполне по-пелагиански – «Добродетель имеет потребность в нашей только воле; потому что добродетель в нас, и из нас образуется».
***
Мирское подозрительно. Даже наиболее комплиментарно относящиеся к светской культуре святые отцы любят рассуждать о двойственности образования и мирских знаний. Хотя Ориген прямо говорит, что образование ведет к добродетели, вслед за такими заявлениями всегда идут тысячи слов о том, как важно отделять хорошее образование от вредного. Не зря ведь образование любят еретики. Например, Антиохийское училище – рассадник арианства. (С другой стороны, лучшие головы золотого века богословия учились в риторических школах у язычников: Василий Великий и Григорий Богослов в Афинах, Златоуст у Либания.)
Евсевий считает, что еретики изучают Евклида и Аристотеля только для того чтобы подтвердить свою ересь: «Они злоупотребляют наукой неверных ради подтверждения еретического своего мнения и искажают простую веру Божественных Писаний хитростями безбожников».
Проблема с мирской ученостью в том, что ее используют для противодействия ортодоксии (в античности) или вере вообще (в Новое время).
Флоровский пишет, что сопротивление школьному образованию на Руси в XVII веке было обусловлено не боязнью учености как таковой, а боязнью заразиться