«лада гранта» были обнаружены два женских трупа.
При всем своем внешнем спокойствии, легкости в преодолении трудностей Старцев был нервозным и не любил проблем, а когда они возникали, то пытался все перевести в шутку – придумывал разные нелепые казусы и истории. Глаза его, словно спелые вишни, карие, наполненные внутренним теплым светом, смотрели на всех с такой любовью, что трудно было ему не поверить. Прагматичный, но очень доверчивый Витек, главный слушатель небылиц, всегда попадался на хитрые его уловки. Максим догадывался, что одноклассник имел проблемы с головой: тот зачем-то называл его «мой большой добрый друг», хотя они просто учились в одной школе.
Их пути снова сошлись, когда им было по восемнадцать. Виктор, освобожденный от государственной опеки, решил прогуляться по родным улицам и забытым переулкам детства.
– Старцев!
Услышав до боли знакомый голос, Максим оглянулся и сразу узнал в тощем сутулом пареньке школьного товарища, в серых глазах и открытой улыбке которого было столько неподдельной радости, что пришлось из вежливости пригласить его в гости.
– Мама будет рада видеть тебя! Надеюсь, ты помнишь наш дом, – сказал Максим и задергался, понимая, что каждым словом ранит Витю. Но тот, сияя от счастья, спросил:
– Твой отчим, Глеб, как его дела? Хотел бы его увидеть… Он спас нас тогда, в «заброшках».
– Я живу отдельно, переехал – устал от опеки! – Старцев с гордостью сообщил новость о своей новой жизни и о том, что поступил в институт, но ничего не сказал про Глеба. – Бабушка заболела, и ее перевезли в нашу с мамой квартиру и разместили в моей комнате с полуголыми девицами на мотоциклах, – шутил он.
Взрослая жизнь Максима, начавшись, вмиг закончилась. Мама с огромной кастрюлей голубцов тут же оккупировала кухню. Только ночь спасала от забот родительницы: ночью его никто не кормил. Нина Павловна была крайне недовольна, что ее чистенькую, уютную комнату с книгами об истории искусства захватил внук-оболтус. «Больные суставы ног подвели», – жаловалась она своей закадычной подруге, такой же просвещенной, как и она сама. Совсем не интересующемуся культурой внуку было категорически запрещено называть ее бабушкой, бабулей, бабуленцией. Но прародительнице все же удалось напичкать отпрыска знаниями – бесконечные хождениями по лекциям, экскурсиям, выставкам, музеям дали свои плоды.
– Нинель, позволь мне на хоккей! – умолял Максим, двенадцатилетний парнишка.
– Хорошо, можешь идти уродовать себя бессмысленным занятием, иначе депривация вызовет агрессию.
Нина Павловна специально ввернула психологический термин, означающий, что лишение возможности удовлетворять свои потребности приводит к неадекватным последствиям, а она подростковых выходок боится и только поэтому отпускает его на хоккей. Ей приходилось использовать разные уловки, когда его, долговязого мальчишку, оставляли на ее попечение.
– Только имей в виду! Приедет мать с командировки, я ей расскажу, что ты