планируешь уходить? – спросила вдруг бабушка.
– Откуда? Куда? – не поняла Нора.
– С работы, увольняться же собралась.
– А… – Нора строгала капусту старым ножом с деревянной ручкой. – Наверное, сессию закрою и уволюсь. Устала.
Бабушка кивнула.
А дождь не планировал заканчиваться. Вода уже стояла в межах, стекала с крыши. Сверкнула молния, загрохотало.
– Мама же у подруги остаётся? – спросила Нора, глядя на потоки воды за окном,
Бабушка кивнула, не отвлекаясь от готовки.
– Хотела салат посеять сегодня, – расстроенно добавила она, немного помолчав. – Как раз место на грядках было.
Это самая большая пытка – сосредоточиться на деле, когда тебя со всех сторон дёргают, требуют соответствующих результатов, а времени на само дело вообще не дают. И носишься ты в итоге вокруг, хватаешься за всё подряд, а изнутри тебя сжирает чувство вины. Не то делаешь, не так, всё плохо.
Брют сидел в новом кабинете, который нашёл Скат Иваныч, и пытался свести в одно оба убийства. Первое в Ладу, второе в Яви. И там и там знаток и всякий-разный, заключившие договор. Это не поддерживалось, но и не запрещалось. На такой случай существовали правила, а все возможные разногласия и неожиданности оставались уже на совести знатка, который решался на подобное сотрудничество.
Глеб сыпал предположениями, кто бы мог стоять за этим всем: человек или всякий-разный. Или это сообщники, которые объединились, чтобы крошить себе подобных.
– Вот смотри, в Явном мире живёт какой-нибудь сильный знаток, который убивает на своей стороне. А всякий-разный проходит в Лад и мочит тут, – рассуждал Глеб.
– И в чём прикол? – устало спросил Брют.
– Устраняют конкурентов?
Брют покачал головой, но теорию со счетов сбрасывать не стал. Дверь в кабинет открылась, и зашли Волчков с Зябликовым. Они тихо прошелестели мимо Глеба к столу Брюта. Глеб никак не мог их нормально разглядеть, постоянно что-то мешало, будто очки запотели. Вот и сейчас они стояли на расстоянии вытянутой руки, а понять, как выглядят, какие черты лица у одного и у второго, Глеб не мог.
Волчков наклонился к Брюту и что-то выдохнул, тот помрачнел, кивнул. Глеб моргнул, а два пограничника исчезли, неслышно закрыв дверь.
– Что на этот раз?
– Нашли анафида, который вселяется в тела и жрёт чужую энергию. – Брют достал из ящика стола чашку и бутылку воды.
– О, прикольно! – Глеб сразу подобрался.
– Не прикольно, – проворчал Брют.
– Почему?
– Пока мы шатались по Яви, эта тварь успела пять душ сожрать.
– Ничего себе! – Для Глеба это был первый случай, когда нечисть развлекалась масштабно. – Мне казалось, что анафиды так, мелочь.
– Мелочь – это кикиморы, мелкая пакость, но даже от них ты так просто не избавишься, если дашь волю. А анафид – это бес, тварь, что ставит себя выше всяких там кикимор и переруг. Не дай Великое древо ты сравнишь его в разговоре