Стояла возле кромки океана жизни и пугливо убегала, когда приближалась волна. Я сублимировала – занялась карьерой. Чему-то бесконечно училась на курсах-тренингах-семинарах. И погрузилась в работу с головой. Моя душа покрылась чешуей, и все кто пытался до нее дотронуться, испуганно одергивали руку от скользкой и холодной поверхности.
– Как тебя разбудить, спящая красавица? – не унимался самый стойкий Рыцарь, жаждущий обладать мной всецело и желая получить главный приз – пылающее любовью сердце.
– Если бы ты пел-танцевал-рисовал – я бы предположила, что ты способен к настоящим чувствам. Ибо истинный художник не может быть черствым, – учительским тоном произнесла я, вуалируя нотки иронии.
Рыцарь исчез с горизонта, и я поставила диагноз: трус. Но он вернулся в мою жизнь спустя какое-то время с гитарой, красками и отбивая чечетку. Сквозь ледяной наст пробился первый подснежник – мою душу разбудила весна.
Нам было весело вдвоем: Рыцарь пел мне серенады и рисовал мои портреты. Окутывая вниманием и любовью, он кричал: «Моя муза! Я счастлив!». Творил и восхищался. Восхищался и творил.
Поставив карьеру на «стоп» я поплыла на теплоходе «счастье» по радуге в прекрасное будущее, но однажды меня затошнило. «Неужели укачало на счастье», – испуганно вопрошала я. Однако все оказалось проще: это были первые симптомы беременности.
Задыхаясь от волнения-нетерпения-трепета, я ждала моего Рыцаря, чтобы сообщить важную новость. Мне хотелось как-то по-особенному возвестить об этом божественном событии, которое изменит нашу жизнь навсегда. На листе я нарисовала пустышку и замерла с рисунком в руках. Я представляла, как мы рисуем втроем. Или поем. Или танцуем. Закружившись в веселой карусели мыслей, я не заметила, как мой Рыцарь возник передо мной.
– Что это? Фаллический символ? Намек? Постель! – радостно воскликнул Рыцарь и потащил меня за руку в спальню.
Я с трудом удержала моего беснующегося от любви творца и положила его теплую ладонь себе на живот.
– Там кое-кто есть! – таинственно произнесла я, трескаясь от радости.
Рыцарь ошеломленно уставился на меня и помрачнел.
– Ты и я, – хрипло произнес он, – больше никого.
– Ты, я и продолжение нас, – дрожащим голосом выдавила я.
Доспехи Рыцаря потускнели, на лбу прорезались морщинки, уголки губ опустились, делая его лицо печально-задумчивым. Все изменилось. Рыцарь стал блеклой тенью и бродил по дому, будто привидение, погруженный в собственные мысли. Изредка он задавал дежурный вопрос о моем самочувствии. Я страдала от невнимания. И от страха его потерять. Он почти не смотрел на меня, рисовал мрачные картины. Чтобы спасти нашу любовь, я пошла на отчаянный шаг: вознамерилась сделать аборт. Врач развел руками и предупредил, что плод слишком большой. Я кивнула и взяла на себя ответственность за последствия…
– Не рожденный человечек, прости меня! Это жертва во имя истинной любви, –