продолжал выкрикивать фамилии солдат, коих было великое множество…
– Рядовой Саядян!
– Я!
– Рядовой Тошев!
– Я!
– Рядовой Харин!
– Я! – выдохнул Семён, завершив список, и шепнул Бедиеву, – ну вот, нас посчитали!..
Девятая рота
Тимофеев сидел в канцелярии за столом, заваленным личными делами солдат и письмами в адрес их родителей. Он взял очередной отпечатанный в типографии бланк, вставил имена родителей очередного солдата: «Мария Владимировна и Василий Петрович». Задумчиво перечитал.
«Уважаемые Мария Владимировна и Василий Петрович,
Рады сообщить, что Ваш сын благополучно прибыл в часть для прохождения воинской службы, и мы радушно приняли его в свою боевую семью, которая теперь станет ему вторым домом.
Будьте уверены, здесь Ваше родительское тепло заменят опытные командиры и политработники. Они помогут сыну пройти хорошую школу воспитания гражданской ответственности, мужества и патриотизма, в короткий срок успешно овладеть воинской специальностью и стать настоящим солдатом нашей Отчизны, воином – интернационалистом.
Но в этом становлении мы рассчитываем на Вашу помощь и поддержку. Ведь армейская служба, как известно, дело нелёгкое, особенно на первых порах, да ещё за пределами Родины. И нам важно полнее распознать каждого новобранца, его сильные и слабые стороны, наклонности, увлечения. А кто лучше родителей знает их? Вот мы и просим Вас написать о жизни Вашего сына до призыва в Советскую Армию, с тем, чтобы мы могли всё это учесть в индивидуальной работе с ним.
Ответ пишите по адресу: «Полевая почта В/Ч 41314».
И ещё. Чаще пишите сыну-солдату. Своим вниманием и добрыми советами Вы поможете ему быстрее встать в армейский строй.
Не разрешается только высылать любые посылки и деньги.
С наилучшими пожеланиями в Вашей работе и личной жизни.
Командование части».
«Неплохо написано!» – подумал он и заклеил очередной конверт…
Рядовой Саядян грустно сидел на табуретке в кубрике, специально освобождённом для «карантина» молодых солдат, держась двумя руками за металлическую дужку двухъярусной кровати. Тошев подшивал подворотничок неумелыми стежками, бухтя что-то себе под нос по-узбекски. Моше, взяв вафельное полотенце, отправился в умывальник.
– Моше, пилотку-то гони на родыну! – Саядян дёрнул за рукав товарища по «почётной обязанности».
– Возьми, вон лежит, – тот ткнул пальцем в сторону своей табуретки и продолжил движение.
Харин тупо смотрел в окно на колышущиеся под осенним ветром на сером фоне полкового клуба жёлтые ветви редких деревьев, высаженных вдоль казармы, на удаляющуюся фигуру командира роты.
– Моше, вот же хитрая еврэйская задныца, взьал у менья пилотку, шас отдам, говорыт, а тут ротный прышол, Моше – раз и он в пылотке стоит, а я бэз! Вот жэ еврэй! – возмущался Саядян, едва Моше вышел из кубрика.
– Ты что, так уж ненавидишь евреев? – Харин оторвался от окна.
– Нэт, я их очень лублю! – усмехнулся