друзей – на свадьбу!
То были нитки из старья
Купила нитки мулине, мечтала,
что красивую я вышью жизнь себе…
Придумала, счастливую её себе я —
на холсте, то были нитки – из старья,
Вдруг стала тухлою вода…,
не вынес чёрную тоску… там,
лебедь умер на пруду.
Теперь я больше – не мечтаю
и жизнь себе – не вышиваю…
Мечту качаю, как ладью
Купила я однажды мулине,
кусок холста и пяльцы в бутике,
Чтоб вышить жизнь счастливую себе,
на холст ложились нитки гладью,
Касалась их своей я прядью,
мечты качая, как ладью…
Я вышивала жизнь свою.
Лужайку, дом, что на пруду,
на небе яркую звезду…
Вот вышит на лужайке белый дом,
с красивым и резным крыльцом,
который в жизни стал дворцом…
Теперь мы в нём живём вдвоём,
где песни вечером и днём,
мы о любви с тобой поём…
«Ну, что ж, – скажу я вам друзья, —
счастливой стала та ладья,
и всё о чём мечтала я…»
Картины из того далёкого детства будут продолжать жить в её стихотворениях.
Глава II
Скорбь
Татьяна Алексеевна сидела в утренней тиши и писала мемуары о своей жизни. Такой далёкой и неестественной. Там были радости и печали, но не было этой выматывающей тоски от одиночества. Такой зелёной, как болото. Да, да, представьте себе, её тоска имела цвет. Эту зелень обрели, когда-то ярко голубые, глаза. Мысли скользили то в прошлое, то возвращались в настоящее… и строчками выливались в стихотворение:
Две половинки «ДО» и «После» —
во мне живут с тех давних пор.
У «ДО» – любовь – там – на погосте,
лежит в земле, который год.
Я к ней хожу теперь лишь в гости
и дни без «ДО» мои горьки.
Мне говорят: – «ЕЁ» вы бросьте!
Кто верен праху – «дураки»!
Смахнув слезу, спешу вновь к «После».
Я с ней живу который год.
Она со мною рядом – возле.
Счастливых дней ведёт учёт.
А вам друзья хочу, ответить:
– «Я вся склонилась до земли,
смогла жизнь надвое разметить —
в годах считая феврали…
Есть у меня и «ДО», и «После» —
их я несу с тех давних пор,
и ту любовь, что на погосте —
не брошу – вам наперекор!
Там – на кладбище, лежат дорогие её сердцу родные – мама, бабушка и дедушка, дядя, муж и сыночек Сашенька. Там… две могилки рядом – мужа и сына. Два креста. Очень часто она стоит у берёзок одна и мысленно ведёт с ними свой разговор:
Никто не называет меня милой,
женою своей любимой.
Никто не постелет мне постель…
Сын мой! Ты, что же молчишь?
Ничего не говоришь.
Не зовёшь – давай с тобой посидим,
о то, о сём поговорим.
Как же в мире ином, я найду вас