на полу у его кроватки, где меня и застает мать, которая уходила в магазин за продуктами. Она сама врач-терапевт и только ее быстрая реакция спасает меня. Прихожу в себя уже в больнице, с капельницей в руке. Затем меня долго мучает психолог, объясняя, как мне жить дальше и ради кого. Я и сама уже поняла, что чуть не оставила сына сиротой, отчего мне становится стыдно. Возвращаюсь домой через пять дней и рыдая прижимаю к себе Антошку, который тоже начинает плакать. Мама, глядя на нас заливается слезами, но понимает, что меня чуть отпустило, и теперь я буду жить. Буду жить ради своего сына, пусть пока и не ради себя.
Потом мама уезжает, и мы остаемся в пустой квартире, где больше не появится наш папа, где больше не будет его смеха, крепких объятий. Я первое время ненавидела своего мужа, за то, что он нас покинул, и эта злость помогла мне пережить полгода, а дальше я начала понимать, что так случилось, никто не виноват. Все сложилось в один день, все звезды сошлись, и так было суждено. На Максима попытались завести дело, как на виновника аварии, но мужа не было в живых, дело быстро закрыли. Я даже не спрашивала, почему и как. Первое время не соображала, а потом не хотела вспоминать.
Иногда мне казалось, что Максим сейчас придет, откроет своим ключом дверь и все будет как прежде. Я не могла освободить шкаф от его вещей, убрать со стола бумаги, книги, которые он читал. Лишь когда нечаянно разбила его любимую кружку, вспомнила последний день, разбитую вазу, то просто осела на пол среди осколков и поняла, его больше нет. Это случилось перед первой годовщиной его смерти. Через три дня я стояла на кладбище, держа в руках зонт, который не защищал от проливного ледяного дождя. Рядом со мной молча стояли Паша с Людой, еще несколько друзей. Я смотрела на улыбающегося с фотографии Макса и отпускала его, мысленно прощаясь.
Возвращаясь в тот день домой, я обняла своего сына и вдохнула теплый родной запах. Мой маленький мужичок, так похожий на своего отца почти белыми волосиками и ресницами, улыбкой, взглядом. Я прижала к себе Антошку и начала жить дальше, просто для него. Вышла на работу, вернулась к своим заброшенным пациентам, которые встретили меня с сочувствием и пониманием. С Антошкой сидела няня, наша соседка, пожилая хорошая женщина, бывший педагог, а я нагрузила себя работой по полной, стараясь меньше бывать дома. Оставляя себе только выходные, чтобы побыть с сыном. Я медленно возвращалась к жизни, не думая о завтрашнем дне, которого так легко могло не быть. На меня обращали внимания, делали комплименты, приглашали в рестораны или кино, но я не могла. Мне казалось, что я предаю Максима даже мыслями о развлечениях. Обычная вечеринка с подругами тоже превращалась в пытку, я не давала себе расслабиться и веселиться, вспоминая о погибшем муже. Новый год мы встречали с Антошкой вдвоем, нарядили маленькую елочку и испекли торт. Это были все наши праздники вдвоем. Только день рождения Антошки пришлось принять гостей: мама с моим отцом, друзья Максима и мои, отец Максима. Тот тоже пришел с подарком для внука, но долго не задержался. Ему было тяжело с нами, я его понимала.
Конец