как уже было сказано, полковник французской армии. До меня лишь доходили слухи, что он награжден множеством орденов, сама я видела лишь пару медалей, что украшали его мундир в один из приездов к Мелани. Сама Мелани же мало о нем говорила. Лишь о его достатке и связях, будто ничего кроме них у него за душой и нет.
Достаток и связи – это не так мало, как тебе кажется, Фрида. У меня, например, ни того ни другого нет. Пусть тщательно подобранные слова немки и не внушали спокойствия, Филипп почувствовал, что в борьбе за мадемуазель Марсо у него еще есть шанс.
– Ты уклонилась от ответа там внизу, – тон Лавуана был грубым, хоть он этого и не планировал. Заметив это, он продолжал куда более спокойным тоном: – Сколько они уже вместе?
– Я бы не сказала, что они вместе… – Фрида начала перебирать пальцы толи от волнения, толи пытаясь найти нужное слово. – Их отношения сложно назвать серьезными. Познакомились они на приеме у одного из важных людей – простите, что не запомнила имя, я совершенно плохо запоминаю подобного рода вещи – там они выпили, он предложил ей уединиться, а она, будучи уже достаточно пьяна, согласилась. Не подумайте, что Мелани имеет проблемы с алкоголем, просто так вышло… – Фрида, почувствовав стыд за произнесенное, схватилась за голову. – Не стану терзать Вас подробностями, вижу, что Вам уже от одного слова об их близости становится дурно, скажу лишь, что через пару дней мсье Моро был готов с Мелани обручиться, настолько она ему понравилась.
Фрида грустно вздохнула. Филипп сохранял внешнее спокойствие, как он всегда умел, но все его нутро полыхало сильнее адского пламени. Ему хотелось знать все, но слыша малейшие подробности он желал закрыть уши, лишь бы избавить себя от страданий. Картины близости Мелани с Виктором столь ярко рисовались натренированным воображением Лавуана, что все будто происходило прямо сейчас наяву.
– Она ему отказала, – не дождавшись ответа француза, продолжила немка.
– Отчего же?
– Я не стала докучать расспросами. Тема любви – всегда деликатна. Это дело лишь двух влюбленных и больше никого. Кто я такая, чтобы вторгаться в жизнь милой Мелани со своими никому не нужными советами? Разве посмела бы я пойти на такой шаг, пусть даже из-за мнимого желания помочь подруге, которая меня, весьма вероятно, за подругу не считает, на что имеет полное право, ведь кто я такая? Разумеется, я промолчала, дав ей возможность сказать ровно столько, сколько, по ее мнению, необходимо.
– Что же ее смутило, в конце концов, – Филипп больше не мог дожидаться ответа Фриды.
– Вспыльчивость и неуравновешенность, – сказала девушка и посмотрела на Лавуана так, словно эти слова применимы и к нему самому, за что писателю стало стыдно.
Филипп, не выдержав обстоятельств, обхватил руками голову и уставился в пол. Больше всего на свете он ненавидел неконтролируемые ситуации – в них он быстро терял привычное самообладание. Мозг жадно принимал и тщательно переваривал усвоенную