линии поведения и убеждала себя, что отказаться от неё будет проявлением слабости и безвольности. Родители заметили, что я притихла, но я лишь сказала, что просто хочу спать. Не особо убедительно, но они лезть не стали. Мне не нравилось, что теперь приходится постоянно увиливать от ответа на вопросы о своем настроении или делах в универе, но и обсуждать Ярова с родителями, а уж тем более, жаловаться на него, я точно не собираюсь.
В понедельник я приложила максимум усилий, чтобы поднять себе настроение. Надела любимую обтягивающую темно-синюю юбку, решилась раз в кои-то веки надеть каблуки, сделала пару пшиков дорогими духами, которые обычно использовала только по праздникам, сбрызнула волосы спреем для блеска. За завтраком, игнорируя совесть, умяла половину плитки шоколада и повторила конспекты, чтобы и во время пар чувствовать себя настолько уверенно, насколько это возможно. Напоследок я взглянула на себя в зеркало, приподняла подбородок и прорепетировала прямой взгляд и снисходительную улыбку.
В университете я весело болтала с Катей и другими однокурсниками, улыбалась, смеялась и прекрасно отвечала на семинарах. Пару раз я поймала на себе презрительный взгляд Ника, будто мое хорошее настроение не соответствовало его планам. На это я как раз и рассчитывала. Ожидал увидеть сегодня замолчавшую тихоню? Ну уж нет! И только когда никто не видел, я расслаблялась, стирала с лица притворную улыбку и делала глубокий вдох, пытаясь унять сердцебиение. Ну почему я вообще нервничаю?! В обед, когда мы с Катей сидели в столовой, она все же заметила, что со мной что-то не то:
– Лер, ты вообще слышала, что я говорю?
– Извини, я просто… не выспалась, – использовала я ту же отговорку, что и для родителей.
После обеда у нас будет ещё две пары, и надо успеть осуществить задуманное.
– У тебя что-то случилось, что ли? – Катя, конечно, не поверила в мою ложь.
Я долго молчала, не глядя на подругу, затем решила все рассказать. Мне необходимо с кем-то поделиться. Может, хоть тогда часть напряжения отступит.
– Что я тебе говорила! – Воскликнула подруга. – Не надо было к нему лезть! А если бы у тебя не оказалось его телефона?
Этот вопрос я и сама себе задавала, но если бы да кабы…
– Все же нормально закончилось, – попыталась успокоить я и усмехнулась, – он думает, что мне ужасно жаль и что я больше так никогда не буду.
– Думает? – Непонимающе и с ноткой недовольства переспросила она. – А на самом деле?
– А на самом деле, очень даже буду, – самодовольно заявила я. – Пошли, скоро звонок.
Катя всеми правдами и неправдами пыталась выяснить, что я задумала, и непременно отговорить от этого. Я не хотела спорить и просто переводила тему.
Предпоследняя пара стала для меня самым настоящим испытанием. После нее у меня останется всего одна перемена, чтобы что-то сделать. Конечно, вся моя бравада перед Катей была показной. Теперь я начинала осознавать, что поступаю глупо и как-то по-детски,