о себе знать – инженер теряет силы.
– Сука…
Позади скрипит дверь, и Берецкий, верхним чутьем поняв, что ничего хорошего это ему не несет, резко давит на врага, заставляя его опираться на поврежденную ногу, а в результате – пошатнуться. В итоге Самойлов позволяет ликтору сменить положение, и маленький топорик лишь скользит по плечу, а не бьет, как было задумано, по затылку.
– Черт!
– Гриша!
– Убей его!
– Он тебя ранил!
– Убей!
Жена Самойлова не стоит на месте, не теряет времени – она вновь отводит руку назад, готовясь ударить, но ликтор отступает к стене и между ними оказывается инженер.
– Скорее.
– Я стараюсь!
Но Берецкий слишком мал, а Григорий – напротив – слишком велик, и Александра никак не может улучить подходящий для атаки момент.
– Скорее!
«Сейчас!»
Несмотря на выстрел, помощь задерживается, счет идет на секунды, очень скоро на его голову обрушится топорик, и Туман решается на отчаянный шаг: вперед, прямо на нож, позволяя лезвию скользнуть по телу и одновременно – ослабляя давление на руку с пистолетом. Инженер, которому кажется, что нож вошел во врага, издает удивленный смешок, а в следующий миг гремит очередной выстрел.
– Нет!
Берецкий стреляет изогнувшись, неудобно вывернув руку, но у него получается: пуля попадает женщине в пах.
Визг.
– А-а!
Еще один выстрел. К этому моменту раненая Александра успевает осесть на пол, поэтому вторая пуля попадает ей в грудь.
– Сука!
По сравнению с ликтором Самойлов огромен, грозен, крепок, но рана забрала его силы. Обозленный, понявший, что проиграл, он решает умереть, убив врага, но не получается.
– Сука!
Пальцы инженера тянутся к горлу Берецкого, но тот спокойно поднимает вооруженную руку так, что ствол упирается людоеду в подбородок, и усмехается:
– Зверю – зверево.
И ставит точку выстрелом.
Все закончилось.
Это случилось настолько неожиданно, что не укладывалось в голове, – все закончилось! Дикое напряжение последних часов исчезло без следа, инженер, как он и надеялся, оказался Жрущим и расплатился за его грехи. Ирония судьбы: у Самойлова, без сомнения, и своих достаточно, но заплатил инженер за чужие. С другой стороны, как бы там ни было, а Самойлову воздалось по заслугам.
«А для меня все кончилось!»
В глубине души он понимал, что успокаиваться рано, что отныне слово «Осторожность» должно стать его вторым именем, но ничего не мог поделать – чувствовал себя победителем. Потому что он действительно прошел по краю, несколько раз едва не взорвался, едва не выдал себя, но сумел сдержаться, не позволил вырваться клокочущей внутри ярости, обманул всех и теперь имел полное право на маленькую компенсацию.
«Только