мистер Эллис порой дейссьтвительно не сдержан в выражениях.
– Меня он почти не шпынял, только очень уж корил за приказ стрелять поверх голов – это вроде бы противоречит официальным инструкциям. Не угодил я ему лишь одним: «Чего ж не пристрелил хоть несколько ублюдков?» – а мои ссылки на опасность для находившихся в толпе полицейских были решительно отвергнуты: «Ну и парочке этих негритосов попало бы? Большое дело!» Однако прежние мои грехи полностью прощены. Макгрегор даже цитировал что-то возвышенное на латыни, видимо, из Горация.
Полчаса спустя Флори шагал в клуб, чтоб окончательно, как накануне обещал ему Макгрегор, уладить вопрос с избранием доктора. Все трудности сейчас исчезли. Пока помнится нелепый вчерашний бунт, ему позволят что угодно, войди он и вознеси хвалу Ленину – проглотят и это. Роскошный дождь лился по телу сквозь промокшую одежду. Упоительным, позабытым за месяцы жестокой засухи ароматом благоухала земля. В истоптанном саду мали, подставив согнутую спину барабанящему дождю, делал новые лунки для цинний; большинство цветов было загублено. Элизабет стояла на боковой веранде, словно ждала. Он снял панаму, пролив с нее целый водопад, и поднялся к девушке.
– Доброе утро, – сказал он, слегка напрягая голос в шуме ливня.
– Доброе утро! Так и не утихает, просто потоп!
– Что вы, вот подождите до июля, тогда с небес обрушатся воды всего Бенгальского залива.
Конечно же, раз они встретились, пошла беседа о погоде. Однако лицо ее говорило нечто помимо тривиальных фраз. Со вчерашнего вечера она вообще совершенно изменилась к нему. Флори набрался смелости:
– Куда вчера угодил камень? Еще болит?
Она протянула и позволила взять свою руку. Вид у нее был ласковый, даже покорный. Шансы его внезапно очень возросли; преувеличенный вчерашний подвиг, понял он, может сейчас, заслонив даже историю с Ма Хла Мэй, вновь представить его укротителем буйволов, победителем леопардов. Сердце застучало, он сжал ее ладони в своих.
– Элизабет…
– Нас увидят! – быстро, но нисколько не сердито отняла она свою руку.
– Элизабет, послушайте. Вы получили то мое письмо, из джунглей, после нашего… несколько недель назад?
– Да.
– Вы ведь помните, что я написал?
– Да. Мне жаль, что я тогда вам не ответила, только…
– В те дни вы не могли, это естественно. Но я хочу напомнить, что там говорилось.
Говорилось там, разумеется, о том, как он ее любит и, что бы ни случилось, будет любить всегда. Они стояли близко, лицом к лицу, и он вдруг, как во сне (миг этот и запечатлелся обрывком волшебных сновидений), обнял, поцеловал ее. Она прильнула на секунду, но тут же, откинувшись, помотала головой – то ли боялась чужих взоров, то ли уклонялась от мокрых усов. И быстро, не сказав ни слова, исчезла за дверью клуба. Что-то грустное мелькнуло напоследок в ее глазах, однако