богов (имеются в виду «ценности»), их войной, разразившейся в связи с переходом от «иерархии» к «равноправию».
Нельзя не признать, что драматичность нарисованной Вебером картины вполне соответствовала драматичности ситуации, сложившейся в европейской культуре. Однако в период между двумя мировыми войнами становились возможны и более спокойные по тону и духу неокантианские учения.
Э. Кассирер (1874–1945), представитель марбургской школы неокантианства, в работе «Философия символических форм» (1929) по аналогии с кантовской «критикой чистого разума» (как возможно математическое естествознание?) ставит вопрос – «как возможна культура?». Согласно Кассиреру, она раскрывается перед нами как многообразие символических форм, связанных и упорядоченных в соответствии со своими функциональными ролями в систему модусов и уровней, каждый из которых (язык, миф, наука) не своди́м к другому и равноправно существует в ее мире. Сама «символическая форма» определяется как априорная (т. е. доопытная) способность, создающая все многообразие культуры; символические формы автономны и самодостаточны. Задача философии культуры, в понимании Кассирера, заключается в описании структурных уровней и «индексов модальности» символических форм, что позволяет понять своеобразие, например, пространства и времени в контексте науки, мифа или языка. Труд Кассирера явился попыткой преодолеть кризис неокантианства путем вывода его в новое, т. е. культурологическое, проблемное поле. Подобный путь характерен и для других направлений в западной философии XX в. «Путешествие» по вертикальному измерению символа в глубинные слои культуры давало уверенность в возможности овладения «душой» культуры, воссоздания ее точной модели. Так родилась «морфология культуры» – строительство моделей исторических типов из найденной первоклеточки культуры.
Для современного понимания культуры весьма важной представляется игровая теория культуры, принадлежащая нидерландскому историку культуры Й. Хейзинге (1872–1945), который считал именно игру основой и источником культуры. В своей знаменитой работе «Homo Ludens» («Человек играющий», 1938) он отмечал, что игра старше культуры, ведь основные черты игры уже присутствуют в мире животных. И все же игра перешагивает биологические рамки, присутствует во всех формах рациональной деятельности человека: искусстве, философии, праве и т. п.
Феноменологическая концепция культуры Э. Гуссерля (1859–1938) была оригинальным выражением возникшей в конце XIX в. новой (неклассической) познавательной ментальности в исследованиях культуры. Весомость вклада феноменологии Гуссерля в историю культурологических учений подчеркивается тем, что он выходит на обсуждение сущности и проблем культуры, отталкиваясь от проблематики научно-логического познания.
Феноменология в определениях «строгой науки» имеет дело лишь с разумной способностью человека. Но замыкаясь на познании сущности, человек лишен