вернёмся к прежней жизни, но я в этом сомневаюсь. Поэтому выбрал такую открытку. На ней пассажиры ждут, что их паром доберётся до берега. Хорошо бы их ожидания оправдались, но что-то слабо верится. Вот так я себя чувствую. Пока». Да уж… Не самая жизнерадостная карточка. И на ней действительно было изображено тонущее судно! Точнее, оперный театр, на сцене которого разыгрывалось кораблекрушение и все пассажиры стояли с раскрытыми ртами и поднятыми руками. Судя по выходным данным, картинку нарисовал финский художник Сеппо Тамминен. Тоже молодец, не мог придумать что-то более вдохновляющее!
Мне бы сочинить бодрый хуррей, но я ограничилась коротеньким «Спасибо за открытку! Берегите себя и своих близких!». Не было сил подбадривать Калеви. Честно говоря, я бы отложила историю про окуней и воздушные шары до лучших времён – минут сорок возилась с карточкой и брала дедушкину лупу! – но вчера произошло нечто странное. Перед школой я заглянула в почтовый ящик. Там лежала платёжка за электричество и открытка Калеви. Открытку я забрала, на биологии показала Насте, и Настя восхитилась тем, что Калеви слово «синий» выводил именно синей пастой. Платёжку после обеда забрала мама. Так вот, по словам мамы, в ящике нашлась ещё одна открытка! Из Болгарии! Моя первая, если не считать «я таджика», болгарская открытка – видовая, с дважды написанным идентификационным номером, с окантовкой из радужного скотча, с красивыми марками на два с половиной лева и милым сообщением: «Привет, Оля! Я живу в Пловдиве. Мне нравится Минни-Маус. Недавно мы с женихом купили парные свитера и парные чехлы для телефона. Удачи!» Я заподозрила неладное, ведь почтальон разносил почту только по утрам. Изучила открытку вдоль и поперёк. Даже отклеила скотч, уж не знаю, что я ожидала под ним увидеть – скрытое послание? Следом изучила финскую открытку Калеви. Наконец решила, что карточка из Пловдива завалилась в кармашек платёжки. Я торопилась в школу и могла этого не заметить. Я и прежде опаздывала на первые уроки, а теперь, в пандемию, они начинались на полчаса раньше, и это было сущее издевательство!
Я толком не готовилась к пробным экзаменам и перестала подписывать открытки. У меня накопилось семь свободных отправлений! Чем больше карточек доходило до адресатов, тем больше отправлений появлялось в лимите. При двухстах девятнадцати открытках я расширила свой лимит до тринадцати отправлений, а у меня вдруг не нашлось ни времени, ни желания ими воспользоваться! Всему виной – «я таджик» и его Майн Рид. Найденный мною экземпляр «Оцеолы» был странным. Мне в библиотеке никогда не выдавали подобных книг! Нет, мне попадались растрёпанные и грязноватые томики с жирными пятнами на страницах, но тут кто-то изрисовал «Оцеолу» красным и синим карандашами – довольно примитивно, но узнаваемо изобразил американских солдат, аллигаторов и, конечно, индейцев. Судя по фигуркам с тремя страусовыми перьями, отличительному знаку Оцеолы, читателя больше других вдохновил вождь Красных Палок. Оцеолу он изобразил шесть раз, и один раз – на лошади, с ружьём в руках. Совсем как на