сестры перечеркнуло напрочь прежнюю жизнь Сони, и все стало по-другому. А потом вдруг оказалось, что Соня сторонится своей прежней шумной ватаги, но никто этого не заметил, кроме Анжелки, которая тенью бродила за Соней, как когда-то за ее сестрой. Но Соня не нуждалась в Анжелке и чаще всего бродила одна, вспоминая каменное молчание матери и ее обвинения, и вечно хмурого отца, который теперь еще больше стал занят, ведь его уже никто не отвлекает посмотреть на то, какие успехи делает Лиза, а у Сони успехов особых не имелось, она даже таблицу умножения освоила с трудом. Зато ей хотелось рассказать о том, что где-то на Дальнем озере живет король эльфов, его замок из мрамора обвили розы… это были миры, которые создавались в Сониной голове, неспособной осилить таблицу умножения, и эти сумеречные миры, запертые в ее голове, никого не интересовали.
Владьку больше не приводили к ним, он стал старше и сам ходил на речку. Иногда тетя Лена заходила по-соседски, и Соне было странно, что она разговаривает с ней – она за год отвыкла от того, что с ней говорят. Но тетя Лена приходила нечасто и смотрела на нее как-то жалостливо-виновато, и Соне было лучше одной. Дед и бабушка занимались своей наукой, писали статьи, вместе создавали какой-то учебник, им было не до Сони – так она думала тогда. Даже когда мать покончила с собой, они горевали отдельно от внучки, если вообще горевали, а до нее, как всегда, никому не было дела. Даже исчезновение Лизы ничего не изменило.
И горечь от этого осталась. Она ушла глубоко, но – осталась. Соня до сих пор не знает, почему они все так с ней поступили. Она всерьез принялась сочинять свои миры, находящиеся здесь же, вокруг озер, эти миры были населены странными существами, с которыми она могла стать свободной и счастливой. Потом новых миров и интересных историй стало так много, что пришлось записывать. И это помогло ей пережить многое – смерть бабушки, и отца, и деда. И глухое раздражение остальной родни, которую она вообще не знала, потому что ни старший сын профессора Шумилова, ни его дочь никогда не занимались наукой, что приравнивалось к предательству. Но если вдуматься, Соня и деда с отцом толком не знала, и бабушка просто – ну, вот была, никаких пирожков и задушевных бесед, вот еще! А родители жили для Лизы, даже когда той не стало. Особенно когда ее не стало.
Все прежние знакомства тоже прекратились – незачем стало дружить. Тем более с соседским пацаном, который ничего не понимал.
И вот сегодня Владька вдруг вынырнул из прошлого – высокий, спортивный и очень симпатичный. Но воспоминание о том, как она таскала его на речку, держа за руку, обесценивало в ее глазах все его очевидные достоинства.
– Привет. – Соня улыбнулась гостю так, словно они расстались вчера. – Заходи.
Он вошел в дом, отметив про себя, что здесь тоже мало что изменилось. Все так же много книг, просто теперь это другие книги, и белоснежная скатерть