й час. Было сварено и опустошено три кофейника, выкурено несчетное количество «Столичных» и «Беломора», но ни до чего путного они так и не договорились.
Анна поднялась с дивана, походила по комнате, подошла к окну.
– Полночь. Небо снова начинает светлеть…
– Белая ночь… Одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса, – отчетливо проговорила Анастасия.
Анну слегка передернуло: она не любила и этот учительский – «диктовочный» тон старшей сестры, и ее пристрастие к заезженным школьным цитатам из Пушкина. Она отошла от окна.
– Хочешь, я поставлю еще кофе?
– Ну, поставь… Все равно сегодня не спать, а по кофе я соскучилась.
– Что ж не написала? Я бы прислала тебе.
– Ну, кофе, – роскошь. Стану я из-за этого тревожиться и тебя тревожить.
– Кофе не роскошь, а средство общения, – улыбнулась Анна. – А ты, часом, не проголодалась?
– Кто же ест в первом часу ночи!
– Бывает… Так я пойду варить кофе, а потом уже договорим.
Анна вышла из комнаты. Анастасия вздохнула, взяла новую папиросу, по-мужски размяла в пальпах и закурила.
Ехала она в Ленинград, основательно подготовившись к последнему разговору с Анной, последнему в их жизни, в котором она собиралась высказать сестре все, о чем молчала годы, о чем даже думать себе никогда не позволяла. Она собиралась предъявить сестре счет.
Она оглядела комнату. Прекрасная комната! Надо отдать должное Анне: как бы ни менялась мода, она сохранила почти всю родительскую обстановку.
Мамин книжный шкаф. «Дорогой, многоуважаемый шкаф!» Ученикам в классе она объясняла, какую иронию вложил Чехов в эти слова. Но, приезжая изредка в Ленинград и попадая в старую родительскую комнату, она мысленно произносила эти слова уже без всякой иронии. Мама ни единой книги не сожгла в блокаду, сохранила все собранные в семье книжные сокровища.
И овальный дубовый стол стоит все на том же месте посреди комнаты. Да его и двигать особенно нельзя – может рассыпаться. И люстра над ним все та же, старинная, бронзовая, потемневшая от времени. Впрочем, сейчас эти вещи снова вошли в моду, так говорит Анна.
Когда-то в этой комнате жила счастливая семья: муж, жена и три дочери. Анастасия, Анна и Аленушка – все на букву «А». Жили впятером на этих вот двадцати пяти метрах, но, Боже мой, как они прекрасно тогда жили!
Отец был военным летчиком-испытателем, часто улетал в длительные командировки. Может быть, поэтому они с матерью были так влюблены друг в друга? Когда отец погиб на Новой Земле, Аленке было всего три года, Анна еще училась в школе, а сама Анастасия только что окончила педагогический институт и собиралась поступать в аспирантуру. Она считалась талантливой, ей прочили научную карьеру. И у нее тогда был жених Володя… И все рухнуло в какие-то несколько месяцев. Мать так и не пришла в себя после гибели отца, согнулась, состарилась и угасла как-то вмиг. Анастасия осталась с двумя младшими на руках. Жених, аспирантура – все сразу от нее отодвинулось. Надо было решать главное: как вырастить сестер? И Анастасия добровольно поехала преподавать в деревню, в дальнее село Ленинградской области. Там было легче прокормить девочек на мизерную учительскую зарплату. Комнату эту вот она сдавала, и это было значительным подспорьем в их скромном существовании. Когда Анна кончила школу, она не сразу смогла поступить в институт: сельских знаний не хватало для сдачи вступительных экзаменов. Целый год Анастасия не пускала ее работать и каждый день занималась с ней по усиленной программе. На другой год Анна сдала экзамены с блеском, поступила в Герценовский пединститут. Тогда пришлось отказать жильцам и поселить Анну в родительской комнате. Правда, она пустила к себе жить двух сокурсниц, и те платили ей по десятке, но что это были за деньги вместе с двадцатирублевой стипендией… Анастасия работала на полторы-две ставки, а на время отпуска устраивалась воспитателем в пионерский лагерь под Ленинградом: туда можно было брать с собой Аленку, и Анна была рядом. Так вот и шла жизнь, так и проходила молодость…
Анна начала свои фокусы сразу же после окончания института. Сначала бросила аспирантуру, потом вышла замуж и сразу же оставила мужа. Связалась с диссидентами, подписывала какие-то протесты, отбыла год в лагере. Помощи от нее, конечно, не было никакой. Да Анастасия помощи и не ждала, она только горевала, что Анна пошла по плохой дорожке. Когда младшая Аленушка закончила восьмилетку, Анастасия не сразу решилась отпустить ее к Анне. Но сделать это было необходимо. У нее самой уже не хватало знаний, чтобы подготовить Аленушку в институт, а после сельской школы куда бы она поступила? Разве что в профессионально-техническое училище. И тогда она решилась. Привезла Аленку Анне, чтобы девочка десятилетку закончила в Ленинграде. Аленушка была веселая и добрая девочка, особенно ничем не интересовалась, любила деревню, природу. Анастасия была уверена, что в свое диссидентство Анна ее не затащит, к тому же Анна поклялась ей в этом памятью матери. Аленушка, по замыслам старших сестер, тоже должна была поступить в педагогический институт, а потом Анастасия забрала бы ее работать в свою школу: она