не верится, что бывает такое на свете, – вздохнула София.
– Всякое на свете водится, – продолжал дядюшка Леонтий, – вот у серских чиновников до четырех жен бывает нередко.
– И то и другое, надо думать, одинаковая мерзость перед Господом, – сказала София. – У нас и вдовы-то редко выходят второй раз замуж, хоть им это и не запрещено законом.
– Милая, ты живешь в первом на земле государстве Христа, а жители Сереса о Христе еще ничего и не слыхали, они пока язычники.
Старая Фотиния вдруг резво встала с обеденной кушетки и крадучись подошла к лестнице, ведущей в верхние комнаты.
– Девочки! Вы там чем заняты? – негромко спросила она. Ей никто не ответил, и она, успокоившись, вернулась на место. Но Гайне, сидевшему ближе к лестнице, показалось, что наверху, на галерее, мелькнули и исчезли две белые фигурки и сверкнули чьи-то черные любопытные глаза. Алариху он сказал об этом только дома, когда они вернулись с ужина у хозяев, – причем вернулись опять через внутреннюю калитку, которую сразу же запер за ними бойкий нянюшкин племянник.
Глава четвертая
Через несколько дней к Софии с утра вдруг заявились оба готфа, нагруженные своими переметными сумами.
– Хозяюшка, – сказал Гайна, – выручи нас еще раз! Мы уходим защищать стены, и неизвестно, когда теперь вернемся в город. В этих сумках все наше походное имущество и кое-какие дорогие вещи, в том числе деньги и драгоценности. Не могла бы ты все это приберечь у себя в доме?
– Конечно, конечно! Я прикажу Елене запереть ваши сумки в кладовой, где у нас хранятся самые ценные вещи. Обещаю, что все останется в целости и сохранности до вашего возвращения. А вы возвращайтесь с победой!
– На щите или со щитом! – сказал Аларих.
– Мы будем молиться о вас! – пообещала София и перекрестила обоих готфов на дорогу.
С продовольствием становилось все хуже и хуже, торговцы быстро все раскупили у крестьян-беженцев, а затем взвинтили цены. Люди с утра спешили на рынок, а, найдя еду подешевле, ели ее тут же, на рынке, что в мирное время считалось, по крайней мере у горожан, весьма неприличным.
Для Софии осада Эдессы началась уже накануне первых прямых схваток нападающих и защитников города. Утром кухарка с помощницей ушли на рынок за припасами, а вернулись уже через полчаса с пустыми корзинами, перепуганные, растрепанные и взволнованные. Слуги собрались на кухне, чтобы выслушать новости.
– Эфталиты идут! Эфталиты идут в город! Все жгут и грабят, убивают даже детей и женщин! – закричала кухаркина помощница, увидев Софию на пороге кухни.
– Замолчи, дуреха! – отвесив ей подзатыльник, приказала кухарка. Подняв оброненную девушкой корзину, она поставила ее на скамью и сама без сил опустилась рядом. – Все так и есть, хозяйка, эфталиты приближаются к городу.
– Я иду к Мару Евлогию и там все узнаю доподлинно.
Выйдя на Главную улицу, София своими глазами увидела нашествие, но не эфталитов и персов, а беженцев из окрестных деревень. Некоторые из них были с телегами, запряженными волами, лошадьми или мулами