ковру… Никогда по воде не ходили ждущие света и жаждущие милости.
Не важно, чем Владов отогревал вымокшую Зою – крепкими напитками или крепкими поцелуями. Не важно было, признает ли его Зоя колдуном, или нет. Что важно? Больно было слышать: «Что ж, я так и не подарю тебе свой цветок. Может, не судьба?». Пусть больно. Пусть больно вспоминать нечаянные грусти. Всё равно Владов уже осмелел, и льёт мелодию в Зоенькин сон, и Зоя танцует по озёрной просини, по небесной просини, и пусть цветёт эта лилия – несрываемо, вечно, – и пусть ждёт на берегу сумрачный колдун в бархатистом плаще, пусть ждёт, пока её не вынесет к Солнцу, ведь оно родит ей ожерелье лилий, – и там, где-то над небом, уже за небом, там Зоя очнулась, восхищённая ласточка: «Что ты делаешь со мной? Ты что, волшебник?». Что он мог ответить? «Мне станцевалось». Зоя вспылила: «С кем? А я? Почему без меня?» – и словно гневный дракон вонзил коготки в отворот воротника, и Владов снова вдохнул её танцующее пламя…
Никто ещё не признавал Владова повелителем снов.
Девушки, сбегавшие от Владова с завидной регулярностью, становились психологами либо пациентками психологов. Владов становился лучшим из их воспоминаний – ярчайшим, ослепительным, жгучим до боли и судорог. Такое положение дел Владова нисколько не радовало, только смешило, но смех был злой. Зоя же… Что ещё вы хотите знать о Зое? В Зое был мир. Вот так вот. И даже – танцующий мир. Владову казалось: всё, чего он хочет – видеть, как по глади неба танцует гневливая лилия, – и Владов тихо улыбался, зная, что завтра он наденет светлейшую рубашку с отметинками Зоенькиных зубок.
Чистое отражение
У Владова будет блестящее будущее. Никто никогда в этом не сомневался. Твердили на сотни голосов: «Слишком умён, чтобы быть безызвестным». Владов поправлял: «Слишком умён, чтобы стать счастливым», – и словно наваждение одолевало: какая-то горечь ложилась на губы – словно ненасытная бледная немочь тянулась к поцелую. Простите, какое будущее может быть у человека, шепчущего женщинам: «Смотри, как в раскрытый зрачок ночь бросает вороха своих лилий»? Никакого. Мне кажется так. Но – все всё знали о будущем Владова. Кто знал о его настоящем? Чем, по-вашему, он занимался спросонья? Считал компьютеры. Один – порядок, проснулся дома! Три – чёрт, опять родимая редакция! Пять – мамочка, всё ещё типография! Нет компьютеров? Подобные пробуждения влетали в копеечку – службы поддержания порядка неумолимы.
Сегодня компьютеров насчиталось около десяти тысяч. Владов решил – глаз больше вообще не открывать, тем более, что их заливало какой-то жгучей красной густотой…
Не врите, не был он истериком. Шизофреником? Кто вам сказал? Зоя? Нашли кому верить! Зое нельзя верить. Зоей можно любоваться. Можно и нужно. Даже – необходимо. Необходимая всем, не обходимая никем. Почему? Потому. Желающим знать подробности – обращайтесь к справочникам по психологии.