как раз в тот момент, когда они разъехались в стороны. Молча, он вышел; а мне не оставалось ничего, как последовать за ним.
На парковке меня ждала уже ставшая привычной чёрная семёрка БМВ. Я устало обошла машину и села на пассажирское сиденье; машинально пристегнув ремень безопасности. Артур устроился рядом, и бросил задумчивый взгляд в мою сторону. Вставив ключ в зажигание, он завёл автомобиль и повернулся; положив руку на мой подголовник. От такой настойчивой близости его конечности, я нервно дёрнулась и отстранилась.
– Да успокойся ты, я не собираюсь тебя насиловать, – закатив глаза, сказал Артур, – Я же не урод какой—нибудь.
– Кто тебя знает, – вздохнула я, – Утром ты выразился не однозначно.
– Вспылил, со мной бывает, – с улыбкой вымолвил он, сдавая задним ходом.
Я хмыкнула, и отвернулась к окну. Артур выехал с парковки и повёз меня незнакомым маршрутом.
– Провести тебе короткую экскурсию? – донёсся до меня его бархатистый голос.
Пожав плечами, я ответила:
– Валяй. И музыку включи, интересно, что у вас на радио играет.
Артур фыркнул, но сделал, как я просила. Пока он вёз меня по широкой автомагистрали, я слушала ненавязчивую русскую попсу и улыбалась незамысловатым текстам. Например, таким:
Нравится мне не замечать расстояний,
Когда безумно так тянет, это нравится мне.
Нравится мне с тобой на кухне и в ванной,
И даже рухнуть с дивана. Но мне…
– Можно вопрос? – вырвалось у меня, когда припев заиграл во второй раз.
– Можно.
– Что такое банки?
Ответом мне был громкий заливистый смех, и я залилась густой краской. Пока Артур ржал, я успела насупиться и даже немного обидеться.
– Ты не знаешь, что такое банки? – спросил он между смешками и фырканьями.
Я покачала головой и скрестила руки на груди:
– Разве это смешно? Да, не знаю.
– То есть, тебе в детстве никогда не ставили банки? – он снова засмеялся, трясясь всем телом.
– Нет, не ставили. Знаешь – забудь. Спрошу у Гугла про твои банки, – я взмахнула рукой и отвернулась от него, поджав губы.
И зачем так хохотать? Как будто я ему анекдот рассказала, ишь как развеселился.
– Повезло тебе, – мягко сказал Артур, продолжая посмеиваться, – Я их ненавидел. Мерзкие штуки. Мне их ставили, когда у меня был бронхит; а бывал он у меня очень часто. Лежишь на животе полчаса, как дебил; к твоей спине присасывают эти банки. Единственным развлечением было пошевелиться и послушать звон этих штуковин друг о друга, – он снова рассмеялся, – Потом синяки неделю проходят, – он коротко сморщился, и снова широко улыбнулся.
– Какое—то садистское лечение, – буркнула я, не отворачиваясь от окна.
– У меня было советское детство, – он снова хохотнул, а потом я почувствовала прикосновение горячих пальцев к своей ладони, – Банки – это ещё цветочки. Настойка календулы