ли он какой-то из существующих? Как по-мне нет, но я-то и не знаю других языков, кроме своего родного.
Болело каждое волокно мышцы. Я медленно начала поднимать рукав, рассматривая свою руку. А вот и синяк, немного выше отпечаток пальцев Рони. На очередной тренировке меня поставили в пару с ним, мы отрабатывали бросок через спину. И вместо того, чтобы отвести мою руку в сторону, как бы отбивая мое нападение, и зажав одежду на груди и перекинуть меня через себя, этот идиот схватился за мою руку, резко дернул ее, отчего я покосилась вперед, теряя равновесие, споткнувшись об его худые, как палки, ноги, упала на пол. А он вцепился в мою руку, так и держал ее, даже когда я орала, лежа на полу от боли. Помню его испуганные глаза. Влетело ему знатно тогда. Немного начинаю соглашаться со остальными, что ему тут не место. В первую неделю, по мимо его отпечатков, были еще кровавые растяжки, синяки и царапины, сейчас остался только след.
– Что-то я начинаю сомневаться в твоем выборе – сказал папа, заметив мои синяки, и усаживаясь напротив меня. С гостинной доносился звук телевизора, видимо пока идет реклама, он решил немного поболтать со мной. Папа, как и я, уже привык жить один и становится уже не таким общительным, как раньше.
– Все не так уж и плохо – натягивая обратно рукав, я пыталась успокоить его.
– Ну не знаю, вас как будто в армию готовят.
– Есть такое – негромко засмеялась я.
– Оно того точно стоит?
– Абсолютно – и предвидев его следующий вопрос, я продолжила – и платят. Правда платят, начали недавно, немного, но платят. Тем более, что за жилье платить не нужно, за еду тоже, все остается по сути не тронутым на счете. Вот хотя бы приехав к тебе, что нибудь куплю.
Я улыбалась и смотрела на него. Недоверчивый взгляд немного сходил с его лица. Я улыбалась искренне и он это чувствовал.
– Не знаю, родная, у нас все было иначе.
– Конечно, и вы другие были. Просто ты всегда говорил, что нужно любить себя и свою жизнь, а чтобы ее любить, нужно, чтобы в ней было то, что тебе нравится. Мне правда безумно нравится этот этап в моей жизни.
– Вот! Ты сама говоришь этап, значит это не на всю жизнь. А что дальше? Даст ли тебе этот этап возможность начать что-то другое?
Папа застал меня врасплох. Я не совсем это имела ввиду, называя Игру этапом, но где-то вглубине, я знала, что всю жизнь это длиться не может.
– В этой жизни ни на что нельзя надеяться на сто процентов – пожала я плечами – закончится этот этап, начнется другой, главное, чтобы были силы начать его.
Папа покачал головой, но ничего не сказал. Уставился на стол и наверно пытался найти нужные слова. Я не хотела продолжать этот разговор. Не нужно искать понимания между двумя поколениями, его нет и никогда не будет. Это как Венера и Марс, да это планеты, да в одной системе, но у каждой своя орбита и свое вращение. Им обоим необходимо просто наблюдать издалека друг за другом, любоваться и следить, чтобы собственный путь не сбил очередной метеорит.
Я взяла его за руку и предложила