знаете – предполагаете. Чтобы никого не мучить, назову свой диагноз целиком. Социофобия и тревожное расстройство с эпизодами депрессии.
С эпизодами. Как будто депрессия – это сериал с кульминацией в каждой серии. Или телешоу с многочисленными непредсказуемыми поворотами, нагнетающими тревожное ожидание. Хотя я по жизни с тревогой жду лишь одного: избавлюсь ли я когда-нибудь от этого дерьма? И, поверьте мне, картина стала уже довольно монотонной.
На следующей встрече с доктором Сарой я рассказываю ей о Линусе и своем приступе, она глубокомысленно выслушивает. Доктор Сара все делает глубокомысленно. И слушает, и записывает красивым почерком с петельками, даже по клавишам компьютера глубокомысленно стучит.
По фамилии она МакВай, но мы называем ее доктором Сарой. Этому посвятили целую большую встречу, на которой в ходе долгих обсуждений пришли к заключению, что обращаться по имени будет проще, а слово «доктор» добавит авторитета и надежности, так что в детском отделении будет работать такой код: Доктор Имя.
(Когда она сказала про «код», я подумала, что в отделении будет работать кот. Реально, я верила в это минут десять, пока она не объяснила.)
Детское отделение представляет собой отдельную частную больницу Святого Иоанна, и именно туда меня смогли взять по папиной страховке. (Когда туда попадаешь, первым делом спрашивают не «Как ты себя чувствуешь?», а «Есть ли у тебя страховка?».) Я там какое-то время жила – сразу после того случая. А теперь меня туда возят каждую неделю. Если я захочу, можно приезжать и чаще – мне постоянно об этом твердят. Например, печь кексы. Но я это уже делала примерно пятьдесят пять триллиардов раз, причем все время по одному и тому же рецепту.
После того, как я закончила подробный рассказ о том, как пряталась за шторой, доктор Сара какое-то время изучает опросник с галочками, который я заполнила по прибытии. Там были обычные вопросы.
Ощущаешь ли ты себя неудачником? Еще как.
Посещает ли тебя когда-нибудь желание, чтобы тебя вообще не было? Еще как.
Доктор Сара говорит, что на этом листке числятся мои «симптомы». И иногда я спрашиваю себя, не начать ли мне врать и сказать, что все чудесно? Но, как ни смешно, я этого не делаю. Я не могу так с ней поступить. Мы тут с доктором Сарой заодно.
– И что ты чувствуешь по поводу произошедшего? – спрашивает она спокойным добрым тоном, как и обычно.
– Я чувствую, что застряла.
Слово «застряла» вырвалось до того, как я успела подумать. Я даже не знала, что я себя так чувствую.
– Застряла?
– В сентябре, по идее, я должна идти в новую школу. Осталось четыре месяца. Но я даже не могу… – Я сглатываю. – В доме появляется всего один новый человек, и я уже теряю контроль над собой. Как я в школу-то пойду? Как я вообще хоть что-нибудь смогу? Что, если я навсегда такая останусь?
По щеке у меня бежит слеза. Черт, откуда это вообще? Доктор Сара молча подает мне платочек, и я начинаю вытирать глаза, для чего приходится ненадолго поднять очки.
– Во-первых, это не навсегда, – говорит она. – Твое заболевание полностью излечимо. Излечимо полностью.
Она