они оказывали искусствам и наукам. У нас есть сведения о школе физики, поэзии, риторики, диалектики и абстрактных наук, процветавшей в Ганди сапоре, городе в Хорасане; персидский язык, должно быть, был тогда предназначен для высокообразованных людей. Сейчас мы живем во времена Мухаммеда; не были ли они персидскими, эти сказки, очарование которых, будь то в оригинале или в переводе, было таково, что арабский законодатель, чтобы противостоять им, призвал всю силу своего высокозвучного, вдохновленного Небесами красноречия и написал часть Корана в противовес им? Если он сам не назвал дери самым чистым диалектом персидского языка, то какой другой язык, как мы полагаем, восхитил бы его своей чрезвычайной мягкостью настолько, что он бы говорил, что Всевышний использовал его, когда хотел обратиться к ангелам тоном мягкости и благосклонности, в то время как арабский язык он приберегал для своих повелений?63 Такой факт или такая традиция предполагает изысканный и, следовательно, давно используемый язык. После смерти Мухаммеда его фанатичные преемники попытались похоронить под руинами Персидской империи даже память о ее древней религии и языке, но им это не удалось. Священный огонь был спасен и сохранен за Оксом; он был вновь зажжен в Бактрии, этом древнем очаге персидского великолепия; там возродились поэзия и красноречие, но они не могли возвысить свой голос до тех пор, пока принцы персидского происхождения не стали наместниками мусульманских халифов. Именно при Насре, сыне Ахмеда Саманийца, в начале десятого века н.э. расцвела роза Рудиги, первого знаменитого новоперсидского поэта, который, однако, он не создал язык в большей степени, чем Гомер создал греческий язык, Данте – итальянский или Спенсер – английский. Великий автор, в котором сосредоточен гений его нации, просто удачно собрал в единое целое идиом, который повсюду существовал по частям, и задействовал его уже имеющиеся ресурсы. Таким образом, под его пером язык может предстать во всей своей красе, как Минерва, облаченная в доспехи, появившаяся из головы Юпитера.
Таковы исторические указания относительно персидского языка; мы не можем разделять сомнения Сильвестра де Саси и не можем считать справедливым мнение Эрскина64, пренебрегающего даже комментарием относительно достоверности гипотезы о том, что персидский язык «был полностью сформирован в эпоху последних Сасанидов». Было бы, скорее, удивительно, если бы парси, относящийся к самым древним и самым культурным языкам в мире, не был гораздо раньше приспособлен к гармоничному слогу Фирдоуси! Действительно, удивительно, что персы, которые научили арабов столь многому из своей религии, рассказали о Рае и Аде, должны были отставать от них в совершенствовании своего идиома, что они, которые могли насмехаться над тази как над пожирателями ящериц, не должны были обладать в седьмом веке языком, способным соперничать с языком этого народа, ведь у них самих были знаменитые поэты задолго до Мухаммеда!