* * Нас дурацкое счастье минует. Нас минуют печаль и беда. Неужели настанет минута, когда я не увижу Тебя? И неважно, что, брошенный в жижу мирового слепого дождя, больше я никого не увижу. Страшно, что не увижу Тебя. В тебе живёт сияние. Безжалостно из тьмы пупок проколотый мигнёт. Меж топиком и джинсами, как жалюзи, просвечивает солнечный живот. По-английски и по фене я секу. Дай мне, Боже, вдохновенья — ай-си-кью. В жизни тесно мне, наверно, босяку. Выдам рифму поновее вашингтонскому Ваську. Кто вошёл к нам без секьюрити? Айзек? You? С кем тусуетесь, что курите? Коноплю? Гуру из Австралии войдут в игру. Шлёпанцы скакали, как кенгуру. Банк с кия снимай, художник, просекай… Дождик делает в окошке — си-кью-ай ай-яй-яй… В императиве Канта я парю. С императрицей Катей водку пью… Меньшикову снится барбекю. Я изменщик, вор, царица, I… seek… you… «Дай мне розу-оплеуху», — говорю. Полная свобода духа — ICQ. На стрёме замрут века, дыханье затая. Нас трое — Бог, ты и я. Закрою твои глаза – ты видишь сквозь пупок. Нас трое — Ты, я и Бог. Настройте тычинки, сумасшедшие цветы. Мы трое, Бог, я и ты, — мир Трое! — решили спор войны и красоты. Гастроли кончаются. Грядущее темно. Мы – трое. Но мы – одно. Белое, белое, белое с семечками людей. Белые бультерьеры синеют, как парабеллумы, на абсолютно белом. Больно глядеть! Кусай белизну пломбирную! Взвей лапами пух-перо! На клавишах лабух лоббирует — Лобби – лоббилоббило – бело… Шарпею не больше года. Первый культурный шок. Невинно идёт над городом невидимый порошок. Оставь человеку неба! В груди у меня пожар. Но завтра не будет снега — шарпей сожрал. И чтобы вы не пугались, пред вами, хоть путь непрост, как поднятый большй палец, маячит шарпея хвост.
Русский новейшина
Что там «новорусские»?!
В мир, испуг навеявши,
входят неворующие
русские новейшие!
Очень часто гений
на условность харкает,
что аборигены
называют «хакером».
Роковые