к нему касательство.
– А разве кто-нибудь говорит, что вы замешаны?
– Говорит?! – О’Нил выразил крайнее удивление. – Это не то слово. Полиция считает, что все, кто связан с Ассоциацией промышленников, замешаны в убийстве. Вот почему я утверждаю, что линия поведения исполнительного комитета – в корне неправильна. Не поймите меня превратно, мистер Вульф… – Он умолк, бросив на меня дружелюбный взгляд, словно был уверен в моей поддержке, затем продолжал: – Я являюсь одним из самых прогрессивных членов ассоциации, но идею сотрудничать с полицией, как это делают они, и тратить деньги на частное расследование – считаю вздорной. Мы должны заявить полиции, и заявить недвусмысленно: да, было совершено убийство, и как добрые граждане мы надеемся, что убийца будет изобличен, но мы не имеем к этому никакого касательства.
– И еще заявить, чтобы они больше не приставали к вам.
– Верно. Совершенно верно. – О’Нил был счастлив найти родственную душу. – Я как раз находился в конторе ассоциации, когда они вернулись и сказали, что наняли вас. Я хочу внести ясность, потому что не люблю действовать за чьей-либо спиной. Я не могу с этим согласиться. У нас начался спор, и я заявил, что иду повидаться с вами.
– Превосходно. Хотите уговорить меня отказаться от этого дела?
– О нет. Я понимаю, что это безнадежно. Разве не так?
О’Нил улыбнулся мне, словно желая сказать: «Ну и тонкая штучка твой босс!» – но, не встретив сочувствия, снова повернулся к Вульфу:
– Скажу откровенно, меня привело сюда чувство ответственности. Как председателя банкетной комиссии. Я видел копию письма, которое вам оставил Фрэнк Эрскин, но не знаю подробностей вашей беседы. Однако десять тысяч долларов задатка?! За простое расследование – сумма невообразимая! На своих предприятиях я нанимаю детективов – ну, понимаете, возникают разные взаимоотношения с рабочими, – и меня, вполне естественно, заинтересовало: действительно ли это простое расследование или нет? Я прямо спросил Эрскина – нанял ли он вас для того, чтобы оградить членов нашей ассоциации, ну, как бы это сказать… отвлечь внимание в другую сторону, что ли, и он ответил отрицательно. Но я знаю Фрэнка Эрскина. Его ответ меня не удовлетворил. Так я ему и сказал. К несчастью, у меня есть совесть и сильно развито чувство ответственности. Поэтому я и пришел спросить вас…
Вульф скривил губы, но от смеха или негодования – не могу сказать. Его реакция на оскорбление зависит исключительно от того, как он себя чувствует в данный момент. Когда на него нападает лень, он и бровью не поведет, даже если кто-нибудь скажет, что он специализируется на бракоразводных делах.
– Я тоже отвечу вам отрицательно, мистер О’Нил. Но боюсь, что это вам не поможет. Предположите, что мистер Эрскин и я – мы оба лжем. Не вижу, что вы тут можете поделать, разве отправиться в полицию и обвинить нас в том, что мы препятствуем