интересует, где он находится и как добраться до него, – оборотень откинул голову назад, делая весьма расслабленный жест рукой, – Я знаю, что тебе это известно. Расскажи…
Альжбета подозрительно нахмурилась: внезапный интерес Чеслава к мифическому мечу был ей неясен. Сама же женщина, будучи по натуре весьма осторожна, предпочитала, прежде, чем предоставить требуемую информацию, сначала узнать, для чего она нужна.
– Зачем? – она немного повернула голову набок, – Что за дело тебе до этого меча, оборотень? Кого ты намерен лишить силы?
Рыжий негромко рассмеялся, поднимая руки и показывая, что сдается. Скрывать свои намерения он на сей раз смысла не видел.
– О, я совсем не собираюсь лишать кого бы то ни было силы! – он широко улыбнулся и, тотчас же напуская на себя вид безмерной печали, грустно вздохнул, – Лишь хочу защититься от такой попытки. Твой сын в последнее время совершенно распоясался, Альжбета – я уж и не знаю, куда скрыться от великого мастера…
– Не изображай передо мной невинность, – мадам ла Бошер сдвинула брови сильнее: собеседника своего она знала и могла не сомневаться, что если Антуан преследует его, то тот это заслужил, – Если ты идешь против моего сына – ты должен быть готов, должен знать, что он пойдет на все. И почему ты считаешь, что в вашем противостоянии я займу твою сторону?
Чеслав устало вздохнул и, взмахнув рукой, изящно коснулся двумя пальцами виска, глядя на нее с выражением бесконечного терпения мудреца к досужей глупости простых людей.
– Ты, должно быть, плохо слушала меня, Альжбета ла Бошер. Если ты не расскажешь мне того, о чем я спрашиваю – твоя долгая жизнь, наконец, оборвется… и даже не от моих рук. Боюсь, постоянные омолаживания организма не закалили твое сердце настолько, чтобы оно могло выдержать острый стилет точно в него, – он мягко улыбнулся и красноречиво указал взглядом на Виктора.
Ворас, моментально поняв намек учителя, легким движением вытащил из-за пазухи один из своих кинжалов и, сжимая так, что, казалось, в любой миг готов был метнуть его в цель, продемонстрировал испуганно обернувшейся женщине.
Та сглотнула. Угроза жизни была вполне реальной, а умирать Альжбете и в самом деле очень не хотелось. Сын же ее, как помнилось женщине, и вовсе был бессмертен, да к тому же еще и обладал большим запасом силы, поэтому рассказать Чеславу то, что он требовал, она могла без опасений навредить великому мастеру Альберту.
– Я… – голос ее осип; она закашлялась, – Скажи своему цепному псу не трогать меня. Я… расскажу, что ты хочешь узнать.
…Рассказ занял у нее не слишком большое количество времени, был сообщен довольно сжато, но зато по делу, и оборотень остался вполне удовлетворен им.
– Можешь ее увести, – он кивнул Виктору и, дождавшись, когда тот, взяв женщину под локоть, выведет ее прочь из залы, расслабленно вздохнул, взмахивая рукой. На нее, спланировав из темного угла, приземлился большой ворон и, нахохлившись, склонил голову набок, внимательно