продолжала идти в том направлении, где была дверь сада, как вдруг заметила, что посланец не закрыл её за собой. Когда же она выглянула из неё, то увидела коня, привязанного к кольцу в стене, – это был добрый гнедой жеребец. Его вид, а также свободные земли, открывшиеся её взгляду, разбудили в сердце Голдилинд память о страданиях последних дней, и вместе с тем сильное желание любви в мире, не ограниченном этими стенами, желание беседовать с друзьями, познать сладость ответной любви и надежду на удовлетворение этих желаний. И такое сильное чувство волной накатило на неё, что Голдилинд склонилась к траве и горько заплакала. Но плакала она недолго. Вскоре она поднялась и осторожно оглянулась, потом посмотрела наверх, на окна замка, и никого не увидела. Тогда Голдилинд подоткнула юбки своего зелёного платья за пояс так, что подол только закрывал колени, и проворно переступила порог полуоткрытой двери. Щёки её горели, глаза блестели, и сердце замирало от страха. Голдилинд отвязала поводья от железного кольца и тихо повела коня вдоль стены сада, вверх по склону, который, как и все пути из замка, вёл в чащу, но был короче остальных. Так Голдилинд шла, пока не миновала угол садовой стены, где не было окон. Здесь девушку можно было увидеть только с той стороны, где зубчатые стены возвышались над болотом, но в этом глухом углу замка обычно ничего не происходило, а кроме того, шёл только шестой час.
Глава XIV
Побег голдилинд
Там Голдилинд остановила коня и, тяжело дыша и чувствуя, как щёки наливаются краской, проворно вскочила в седло. Она уселась поудобнее и, склонившись над холкой скакуна, ударила его пятками по бокам. Конь был свежий, так как уставший посланец взял его этим утром у лесника милях в шести от замка, так что он живо отозвался на приказ Голдилинд и помчался галопом в лес. Они скрылись в мгновение ока с глаз того, кто мог бы наблюдать за ними из замка.
Не сдерживая своего жеребца, Голдилинд мчалась вперёд, полуобезумев от радости обретения свободы. Это было счастливое утро. Она не знала, куда едет, но думала, что хорошо бы скакать всё время на север. Один старик рассказывал ей о Дуболесье, и Голдилинд помнила, что эта страна лежит к северу от них, поэтому она и гнала коня в том направлении, насколько позволяли деревья в лесу. Когда Голдилинд проскакала галопом уже около получаса, она отпустила поводья, чтобы дать жеребцу отдышаться, и прислушалась, потом обернулась, но не услышала ничего, что могло представлять для неё опасность, так что поскакала дальше, хотя теперь и осторожнее, чем раньше. Так она ехала ещё около двух часов, пока не стало жарко.
Солнце уже сильно нагревало землю, когда она подъехала к чистому озеру. Оно находилось посередине небольшой полянки, и зелёная трава подступала к самой воде.
Здесь Голдилинд остановилась и сошла с коня. Она немного постояла рядом с ним, пока он щипал траву. Птицы пели в лесу, кролики бегали и прыгали на другой стороне озера, и куропатка кричала на берегу. Голдилинд слегка прислонилась к боку коня и так стояла