не возвращается, потому что наверняка где-нибудь в пивнушке сидит.
Страш Ян из Белачова принадлежал в то время к королевским каморникам, а человек был надменный и грубый, он пытался понравиться королеве и заслужить её расположение, что ему не удалось. Он ненавидел Хинчу, подозревая в том, что он мешал ему, а Соньке тоже не мог простить, что с другими была милостивой, а его игнорировала и несколько раз жёстко выпроводила.
Злой Страш закричал:
– Будешь мне ещё приказывать! Я под тобой ещё не служил!
– Я не от себя, а от королевы приказ принёс, – закричал Хинча.
– Какая королева! – дерзко прервал Страш. – У меня тут нет никакой королевы. Привёз с собой пан из Литвы женщину, неизвестно кто и где их обвенчал, а коронации не было. Королевы здесь нет.
Хинча подскочил к нему и завязалась ужасная ссора, которая чуть не перешла в драку. Ягайлло всё слышал, его лицо облил пламень.
Вечером Страшу приказали, чтобы не смел больше показываться на дворе… не говоря, за что, но он, конечно, это лучше всех знал. Когда вечером Хинча пришёл на службу, король ударил его по плечу и рассмеялся, но ничего не сказал, не хотел признаться в том, что подслушал разговор.
Пришедшего с утра епископа Краковского, которого всегда боялся, когда собирался предпринять что-нибудь более или менее важное, Ягайлло начал задабривать добрыми словами. Збышек легко понял, что король чего-то хочет, и не уверен, легко ли это пройдёт.
После долгих колебаний наконец Ягайлло проговорил:
– Королеву не короновали, бедную женщину обижают…
Епископ давно был готов к тому, что Сонька будет коронована, не видел в этом ничего предосудительного, раз брак был осуществлён.
– Ваше величество можете насчёт этого распорядиться согласно своей воле, – сказала епископ. – Четвёртой следует то, что досталось троим, она не должна быть хуже них.
С очевидной радостью король вскочил со стула и подошёл к епископу.
– Устроим ей великолепный обряд… – воскликнул он. – Несмотря на съезд под Чёрштыном, Сигизмунду ещё многое остаётся сказать. Коронация послужит для привлечения его сюда с супругой. Я думаю об Эрике Датском, приглашу магистра крестоносцев, князей Пястов из Мазовии и Силезии. Папа мне тоже пришлёт кого-нибудь от себя для благословения.
Он говорил очень живо, торопясь, ошибаясь, поправляясь, готовый пригласить едва известных немецких князей, а из Руси и Литвы – кто был жив, кто ему в голову приходил.
Епископу пришлось сдержать этот порыв. Он сделал робкое замечание, что для таких гостей, которые без огромных отрядов прибыть не могут, замков и городских постоялых дворов не хватит.
Ягайлло смеялся, уговаривая епископа, что и он, и другие духовные лица должны по своим домам разобрать достойных гостей, если на Вавеле будет тесно.
Однажды преодолев эту трудность, король уже не знал покоя, пока не добился от епископа пригласительных билетов, которые канцелярия немедленно должна была приготовить.
Ни королева